В конце недели выяснилось, что российский рубль с начала года укрепился рекордными темпами за последние 17 лет: в этом веке так сильно за три с небольшого месяца он еще не рос. «Деревянный» уже совсем из твердых пород дерева, он тестирует отметки 51 рубль за доллар и 54 за евро. Доллар стоит на 10 рублей дешевле среднегодового курса, исходя из которого сверстан переделанный под кризис федеральный бюджет-2015. Если вспомнить, что в декабре 2014 года рубль, наоборот, показал рекордное падение в этом веке в течение одних валютных торгов, мы имеем дело даже не с ралли, а с настоящими рублевыми скачками (ударение в этом слове можно ставить на любом из слогов — не ошибетесь).
Почему резкое укрепление рубля может оказаться не меньшей проблемой для российской экономики, чем его обвальное падение?
Отчасти ответ на этот вопрос дал первый заместитель председателя комитета Госдумы по промышленности Владимир Гутенев (автор законопроекта о моратории на выплату долгов по валютной ипотеке до принятия окончательного решения, что с ней делать в принципе). Депутат Гутенев не просто депутат — он первый вице-президент Союза машиностроителей России и президент ассоциации «Лига содействия оборонным предприятиям». То есть крупный отраслевой лоббист. Так вот, депутат Гутенев публично попросил Банк России не допустить чрезмерного укрепления рубля, поскольку это может привести к снижению конкурентоспособности отечественных производителей. С соответствующим письмом Гутенев обратился непосредственно к главе ЦБ Эльвире Набиуллиной.
В этом письме автор прямо апеллирует к «стонам» предприятий, которые разоряет неожиданный для них рост курса национальной валюты. «На протяжении последних двух месяцев происходит укрепление рубля к основным мировым валютам. В мой адрес поступают обращения представителей реального сектора экономики, особенно ее экспортоориентированных высокотехнологичных отраслей, которые в связи с этим испытывают большую тревогу», — пишет парламентарий. По мнению Гутенева, в данном случае транслирующего позицию значительной части российских предприятий, укрепление рубля снижает конкурентоспособность отечественных производителей и вредит импортозамещению, которое стало у нас в последние месяцы чем-то вроде священного слова, государственной мантры.
Гутенев также опасается увеличения спроса на крепнущий рубль со стороны валютных спекулянтов. «В результате этого рубль преодолеет равновесную позицию и спустя какое-то время снова начнет слабеть. Такие колебания представляют интерес как для зарубежных, так и для российских спекулянтов фондового рынка и формируют ситуации неопределенности для реального сектора экономики», — пишет депутат.
Ну и, как истинный лоббист промышленности, деликатно так спрашивает у Эльвиры Сахипзадовны: «...предполагает ли Центробанк РФ при формировании валютных резервов перейти от закупки долларов за счет рублей, которые находятся в обороте, к покупке корзины валют на основе эмиссии рублевой массы». То есть, говоря по-простому, просит накачать экономику рублями.
Кроме того, что неожиданно быстрый подъем рубля вредит нашим экспортерам, при нынешних мировых ценах на нефть он может очень навредить нашему бюджету. В I квартале 2015 года при образцово-показательном исполнении бюджета (ровно на 25%, как и должно быть за четверть года) дефицит составил почти 5% ВВП вместо ожидаемых властями за год 3,7%. Если учесть, что ситуацию с региональными бюджетами премьер-министр Дмитрий Медведев открыто назвал тяжелой, перспектива задержек зарплат бюджетников (такие сигналы поступают со всей России) становится еще более реальной.
Наконец, проблема еще и в том, что нынешнее движение рубля вверх не осознается участниками рынка как долгосрочный тренд. Пока оно не связывается с принципиальным улучшением ситуации в российской экономике. Все исследования потребительских настроений населения и настроений производителей в последние недели показывают пессимизм уровня начала 2009 года — самых тревожных месяцев прошлого экономического кризиса.
Понятно, что Банк России существенно сжал валютную ликвидность. Понятно, что сильное падение рубля в какой-то момент вызвало снижение спроса на российскую валюту у населения. Понятно, что стали падать реальные доходы населения (на 10% за два месяца этого года по отношению к январю – февралю 2014-го) и, соответственно, уменьшился платежеспособный спрос. Понятно, что укрепление рубля – прямое следствие прекращения огня на Украине. Понятно, что рынок перестал закладываться на дальнейшее падение мировых цен на нефть и теперь исходит из того, что в обозримом будущем они продолжат колебаться в диапазоне 50–70 долларов за баррель. Но ни у кого нет уверенности ни в том, что война на Украине закончилась. Ни в том, что Россия сможет добиться отмены санкций. Ни в том, что российский бизнес-климат улучшится. А цены на нефть предсказуемы не более, чем прогноз погоды на месяц вперед.
Можно быть уверенными лишь в одном: россияне довольно быстро приспособились к обвальному падению рубля, хотя многие накупили лишнего и потеряли доходы. Приспособятся и к резкому укреплению. Хотя пока на нашем валютном рынке царствует «кенгуру». Слово, которое, как вы помните, в переводе с языка австралийских аборигенов означает: «Я вас не понимаю».
