Суббота, 04 Сентября 2021 12:40

Сщмч. Горазда (Павлика), епископа Чешского и Моравско-Силезского (1942). Прп. Исаакия Оптинского (1894)

В ми­ру Пав­лик Ма­тей, ро­дил­ся в се­мье об­ра­зо­ван­но­го кре­стья­ни­на Яна Пав­ли­ка и его су­пру­ги Ан­ны, урож­ден­ной Бел­чи­ко­вой, в се­ле Гру­ба Врб­ка (Юж­ная Мо­ра­вия, Ав­ст­ро-Вен­гер­ская им­пе­рия) 26 мая 1879 го­да. Ро­ди­те­ли его бы­ли ри­мо-ка­то­ли­ка­ми. Ма­тей с ра­до­стью участ­во­вал в бо­го­слу­же­ни­ях в со­сед­нем Ку­же­ло­ве. Он был лю­бим и учи­те­ля­ми, и со­уче­ни­ка­ми. Учил­ся от­лич­но, а в сво­бод­ное вре­мя мно­го чи­тал, осо­бен­но ли­те­ра­ту­ру, го­во­рив­шую о жиз­ни пер­вых хри­сти­ан. По­сле окон­ча­ния на­чаль­ной шко­лы он учил­ся в ри­мо-ка­то­ли­че­ской гим­на­зии в Кро­мер­жи­же. В седь­мом клас­се на­чал са­мо­сто­я­тель­но изу­чать ста­ро­сла­вян­ский язык. Учё­бу окон­чил с от­ли­чи­ем.

В 1898 го­ду по­сту­пил на ри­мо-ка­то­ли­че­ский бо­го­слов­ский фа­куль­тет уни­вер­си­те­та в Оло­мо­уце. В 1900 го­ду, при пе­ре­хо­де со вто­ро­го на тре­тий курс фа­куль­те­та, со­вер­шил по­езд­ку в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру.

В 1902 го­ду окон­чил бо­го­слов­ский фа­куль­тет по пер­во­му раз­ря­ду и 5 июля в Оло­мо­уц­ком ри­мо-ка­то­ли­че­ском со­бо­ре свя­то­го Вац­ла­ва был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка и на­зна­чен на при­ход в Кар­ло­ви­чах, а по­том в Бру­мо­ви­це. С 15 сен­тяб­ря 1906 го­да до 1 мая 1920 го­да слу­жил свя­щен­ни­ком в пси­хи­ат­ри­че­ской ле­чеб­ни­це в Кро­мер­жи­же. Снис­кал боль­шое ува­же­ние не толь­ко сре­ди вве­рен­ных ему боль­ных, но и сре­ди вра­чей и пер­со­на­ла ле­чеб­ни­цы.

Ре­ши­тель­ная пе­ре­ме­на в ре­ли­ги­оз­ном его ми­ро­воз­зре­нии про­изо­шла во вре­мя на­па­де­ния Ав­ст­ро-Вен­грии на Сер­бию. В от­ли­чие от боль­шей ча­сти ри­мо-ка­то­ли­че­ско­го ду­хо­вен­ства, он осуж­дал агрес­сию Ав­ст­ро-Вен­грии и Гер­ма­нии про­тив Сер­бии и на­чал из­да­вать жур­нал "Пра­во на­ро­да", в ко­то­ром пуб­ли­ко­ва­лись ста­тьи, при­зы­ва­ю­щие к ре­фор­ма­ции ри­мо-ка­то­ли­че­ской церк­ви.

Осе­нью 1918 го­да, по­сле окон­ча­ния вой­ны, ко­гда в на­цио­наль­ной и ре­ли­ги­оз­ной жиз­ни по­лу­чив­шей неза­ви­си­мость Че­хо­сло­ва­кии со­вер­ша­лись боль­шие пе­ре­ме­ны, он тя­же­ло за­бо­лел и по­чти ли­шил­ся зре­ния. Ему при­шлось дол­гое вре­мя про­ле­жать в боль­ни­це, что и по­слу­жи­ло при­чи­ной его ухо­да на пен­сию, несмот­ря на мо­ло­дой воз­раст.

В эту по­ру, по­сле рас­па­да Ав­ст­ро-Вен­грии и об­ра­зо­ва­ния Че­хо­сло­вац­кой рес­пуб­ли­ки, око­ло по­лу­мил­ли­о­на её жи­те­лей вы­шли из ри­мо-ка­то­ли­че­ской церк­ви, так как клас­си­че­ский ри­мо-ка­то­ли­цизм вос­при­ни­мал­ся мно­ги­ми че­ха­ми и сло­ва­ка­ми как ре­ли­гия ав­стрий­ских за­во­е­ва­те­лей. 8 ян­ва­ря 1920 го­да бы­ло объ­яв­ле­но об об­ра­зо­ва­нии "Че­хо­сло­вац­кой церк­ви," счи­та­ю­щей се­бя на­след­ни­цей как гу­сит­ской, так и ки­рил­ло-ме­фо­ди­ев­ской тра­ди­ций. Гла­вой церк­ви стал быв­ший ка­то­ли­че­ский свя­щен­ник док­тор бо­го­сло­вия Карл Фар­ский. С этим дви­же­ни­ем отец Ма­тей не мог со­гла­сить­ся пол­но­стью, по­сколь­ку оно бы­ло ли­ше­но иерар­хии и свя­зи со Все­лен­ской Цер­ко­вью, но в нем со­зре­ло ре­ше­ние вы­сту­пить для про­све­ще­ния на­ро­да в ду­хе Пра­во­сла­вия.

11 ок­тяб­ря 1920 го­да он офи­ци­аль­но вы­шел из ри­мо-ка­то­ли­че­ской церк­ви и при­со­еди­нил­ся к Че­хо­сло­вац­кой на­цио­наль­ной церк­ви с на­ме­ре­ни­ем за­щи­щать в ней пра­во­слав­ное на­прав­ле­ние. Од­на­ко, тру­дить­ся в этом на­прав­ле­нии бы­ло нелег­ко, ибо ли­бе­раль­ное кры­ло дви­же­ния бы­ло очень силь­но.

С 1 июля 1921 го­да отец Ма­тей был опре­де­лён в цер­ков­ные адми­ни­стра­то­ры об­ла­сти Мо­ра­вия и Си­ле­зия. В том же ме­ся­це на­чал из­да­вать ре­ли­ги­оз­ный жур­нал "За прав­доу," в ко­то­ром за­щи­щал пра­во­слав­ные прин­ци­пы от на­па­де­ний ра­ди­ка­лов, ко­то­рые за­хва­ти­ли ве­ду­щие по­сты в ру­ко­вод­стве Че­хо­сло­вац­кой церк­ви.

Бла­го­да­ря его уси­ли­ям I со­бор Че­хо­сло­вац­кой церк­ви при­нял пра­во­слав­ные нрав­ствен­ность и ве­ро­уче­ние. На II со­бо­ре 29 ав­гу­ста 1921 го­да бы­ло окон­ча­тель­но при­ня­то ре­ше­ние, что ве­ро­уче­ние Церк­ви долж­но быть пра­во­слав­ным, бы­ли при­зна­ны по­ста­нов­ле­ния се­ми Все­лен­ских Со­бо­ров. На этом со­бо­ре уже при­сут­ство­вал и эк­зарх Серб­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви епи­скоп Ниш­ский До­си­фей, чем и бы­ло по­ло­же­но на­ча­ло ка­но­ни­че­ско­му об­ще­нию. Вто­рой со­бор вы­нес так­же ре­ше­ние, что на­зва­ние Церк­ви бу­дет "Че­хо­сло­вац­кая Цер­ковь Пра­во­слав­ная."

21 сен­тяб­ря 1921 го­да отец Ма­тей на Фруш­кой Го­ре в Лав­ре Кру­ше­дол по­стриг­ся в мо­на­ше­ство с на­ре­че­ни­ем в честь рав­ноап­о­столь­но­го Го­раз­да. На сле­ду­ю­щий день в мо­на­сты­ре Грге­тек иеро­мо­нах Го­разд был воз­ве­ден в сан игу­ме­на, а ве­че­ром то­го же дня епи­ско­пом До­си­фе­ем в мо­на­сты­ре Хо­по­во – в сан ар­хи­манд­ри­та. 25 сен­тяб­ря 1921 го­да в со­бо­ре свя­то­го Ми­ха­и­ла ар­хи­манд­рит Го­разд был ру­ко­по­ло­жен во епи­ско­па Мо­рав­ско­го и Си­лез­ско­го. Хи­ро­то­нию со­вер­ши­ли пат­ри­арх Серб­ский Ди­мит­рий, мит­ро­по­лит Ки­ев­ский Ан­то­ний, мит­ро­по­лит Вар­на­ва, епи­скоп До­си­фей и епи­скоп Иосиф в при­сут­ствии всех ар­хи­ере­ев Серб­ской Церк­ви.

Став пра­во­слав­ным ар­хи­ере­ем, епи­скоп Го­разд был вы­нуж­ден ве­сти борь­бу за утвер­жде­ние пра­во­сла­вия в Че­хо­сло­вац­кой церк­ви, так как ра­ди­ка­ли­стов в её ря­дах устра­и­ва­ло раз­ру­ше­ние ри­мо-ка­то­ли­циз­ма, но не устра­и­ва­ло укреп­ле­ние пра­во­сла­вия.

Вла­ды­ка Го­разд ис­поль­зо­вал каж­дую предо­ста­вив­шу­ю­ся воз­мож­ность утвер­дить ис­тин­ный цер­ков­ный строй. Так, он го­во­рил: "Ес­ли же Че­хо­сло­вац­кая Цер­ковь со­глас­на не знать ис­тин­но­го хри­сти­ан­ства, бы­ло бы необ­хо­ди­мо от­кры­то о том ска­зать и бы­ло бы необ­хо­ди­мо по­сле­до­ва­тель­но то про­воз­гла­сить, что ей не нуж­ны ни ру­ко­по­ло­жен­ные епи­ско­пы, ни ру­ко­по­ло­жен­ные свя­щен­ни­ки. Ес­ли же, од­на­ко, бу­дут ру­ко­по­ла­гать­ся свя­щен­ни­ки и епи­ско­пы, то нель­зя быть от­ре­зан­ным от тра­ди­ци­он­но­го хри­сти­ан­ства". В жур­на­ле "За прав­доу" в 1922 го­ду епи­скоп пи­сал: "Бы­ло бы зна­ком по-на­сто­я­ще­му гиб­кой со­ве­сти за­явить о при­я­тии Ни­кео-Ца­рь­град­ско­го сим­во­ла ве­ры и де­я­ний се­ми Все­лен­ских Со­бо­ров, за­тем при­нять имя для Че­хо­сло­вац­кой Церк­ви – Пра­во­слав­ная, и при этом сме­ять­ся над всем пра­во­слав­ным: и над ве­ро­учеб­ны­ми дог­ма­та­ми, и над об­ря­дом."

В июле 1922 го­да вла­ды­ка Го­разд был по­слан в мис­си­о­нер­скую по­езд­ку в Аме­ри­ку, в чеш­ские ко­ло­нии. Во вре­мя его де­я­тель­но­сти в Аме­ри­ке ра­ди­ка­лы во гла­ве с Кар­лом Фар­ским на­ча­ли борь­бу про­тив дог­ма­тов и устрой­ства Пра­во­слав­ной Церк­ви. Они вы­пу­сти­ли в свет "Че­хо­сло­вац­кий ка­те­хи­зис" ере­ти­че­ско­го со­дер­жа­ния. Так, в "ка­те­хи­зи­се" го­во­ри­лось, что нет Еди­но­го Бо­га в Трех Ли­цах и Бог – это "жи­вой за­кон ми­ра". Иисус Хри­стос – "не яв­ля­ет­ся Сы­ном Бо­жи­им, Спа­си­те­лем, но толь­ко про­ро­ком". Фар­ский и Ка­ло­ус ста­ви­ли в "ка­те­хи­зи­се" Иису­са Хри­ста в один ряд с Мо­и­се­ем, Со­кра­том, Ма­го­ме­том, Зо­ро­астрой, Буд­дой, Кон­фу­ци­ем. По их уче­нию, Дух Свя­тый – это толь­ко Бо­жие во­оду­шев­ле­ние в че­ло­ве­ке. От­верг­ну­то бы­ло пра­во­слав­ное уче­ние о Бо­го­ро­ди­це.

Вла­ды­ка Го­разд, рас­кры­вая ере­ти­че­ское со­дер­жа­ние "ка­те­хи­зи­са", пи­шет: "...в це­лом тон кни­ги не схо­ден ни с Еван­ге­ли­ем, ни со взгля­да­ми пер­вых хри­сти­ан, ни с по­ста­нов­ле­ни­я­ми Все­лен­ских Со­бо­ров, ни с ве­ро­уче­ни­ем... Хри­стос рас­смат­ри­ва­ет­ся в кни­ге од­но­сто­ронне и не пол­но­стью, без вни­ма­ния к Бла­го­да­ти Бо­жьей... Без Бла­го­да­ти пе­ре­ста­ет су­ще­ство­вать хри­сти­ан­ство, оно то­гда оста­ет­ся толь­ко эти­кой... До­ста­точ­но ли... толь­ко эти­ки и мо­жет ли толь­ко эти­ка нас удо­вле­тво­рить, освя­тить и спа­сти, – оста­ет­ся во­про­сом, на ко­то­рый я от­ве­чаю от­ри­ца­тель­но. "Че­хо­сло­вац­кий ка­те­хи­зис" на­но­сит вред на­ше­му де­лу как внут­ри, так и вне церк­ви...".

Вла­ды­ка Го­разд по­чти два го­да вел борь­бу с ра­ди­ка­ли­ста­ми, ста­ра­ясь за­щи­тить от ере­си ве­ру­ю­щих Че­хо­сло­вац­кой Церк­ви Пра­во­слав­ной, но си­лы бы­ли яв­но нерав­ны. Од­новре­мен­но с внут­рен­ней борь­бой воз­ник раз­лад с неза­ви­си­мо устро­ив­шей­ся "Чеш­ской ре­ли­ги­оз­ной пра­во­слав­ной об­щи­ной", ко­то­рая по­сле неудач­ных пе­ре­го­во­ров с Серб­ской Цер­ко­вью в 1923 го­ду во­шла в ве­де­ние Кон­стан­ти­но­поль­ско­го пат­ри­ар­ха­та. Юрис­дик­ци­он­ный спор был по­до­грет го­су­дар­ством, т.к. пре­зи­дент Т.Г. Ма­са­рик и дру­гие ве­ду­щие по­ли­ти­ки ЧСР бы­ли про­тив вос­ста­нов­ле­ния и утвер­жде­ния Пра­во­сла­вия в Че­хо­сло­ва­кии.

Вла­ды­ка Го­разд, не имея воз­мож­но­сти пас­тыр­ски ве­сти на тер­ри­то­рии Че­хии пра­во­слав­но ори­ен­ти­ро­ван­ных чле­нов Че­хо­сло­вац­кой церк­ви, ре­ко­мен­до­вал им, дабы они при­со­еди­ни­лись к "Чеш­ской ре­ли­ги­оз­ной пра­во­слав­ной об­щине". Так и ста­ло с боль­шей их ча­стью, осо­бен­но в Пра­ге.

5 мар­та 1923 го­да на за­се­да­нии епар­хи­аль­но­го со­ве­та Мо­рав­ско-Си­лез­ской епар­хии епи­скоп Го­разд от­ка­зал­ся от ме­ста епар­хи­аль­но­го ар­хи­ерея и от даль­ней­шей де­я­тель­но­сти в Че­хо­сло­вац­кой церк­ви. Епар­хи­аль­ный со­вет от­став­ки не при­нял и пред­ста­ви­те­ли пра­во­слав­ной ори­ен­та­ции про­си­ли епи­ско­па Го­раз­да, чтобы он остал­ся и даль­ше во гла­ве епар­хии. Вла­ды­ка Го­разд их прось­бу удо­вле­тво­рил, чтобы пра­во­слав­ные не оста­лись без пас­ты­ря.

Он ещё год вёл борь­бу с ра­ди­ка­ли­ста­ми и при­ла­гал уси­лия к укреп­ле­нию в ис­ти­нах пра­во­сла­вия наи­боль­ше­го чис­ла сто­рон­ни­ков Че­хо­сло­вац­кой церк­ви. 10 июня 1924 го­да жур­нал "За прав­доу" в по­след­ний раз вы­шел как епар­хи­аль­ный ор­ган Че­хо­сло­вац­кой церк­ви в Мо­ра­вии.

21 июля 1924 го­да епи­скоп Го­разд вы­шел из "Че­хо­сло­вац­кой Церк­ви Пра­во­слав­ной" и увёл с со­бой пра­во­слав­ную её часть. Вме­сте с этим Че­хо­сло­вац­кая Цер­ковь пе­ре­ста­ла су­ще­ство­вать как пра­во­слав­ная цер­ковь и окон­ча­тель­но впа­ла в про­те­стан­тизм, ли­шив­шись Бла­го­да­ти Бо­жи­ей, ибо ре­ше­ни­ем сво­е­го "со­бо­ра" 31 ав­гу­ста 1924 го­да она вос­при­ня­ла за офи­ци­аль­ное уче­ние ересь "Че­хо­сло­вац­ко­го ка­те­хи­зи­са".

Под омо­фо­ром Серб­ско­го пат­ри­ар­ха вла­ды­ка Го­разд при­сту­пил к ор­га­ни­за­ции Чеш­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви на по­ло­же­нии епар­хии Серб­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви. В сен­тяб­ре 1924 го­да вла­ды­ка от­пра­вил в Сер­бию пер­вых сту­ден­тов бо­го­сло­вия.

Вла­ды­ка Го­разд ин­тен­сив­но за­нял­ся стро­и­тель­ством но­вой Церк­ви. Он по­ста­вил пе­ред со­бой цель, чтобы в каж­дом при­хо­де бы­ли соб­ствен­ный храм и цер­ков­ный дом. В те­че­ние каж­до­го го­да стро­и­лось по од­но­му хра­му. Боль­шим его по­мощ­ни­ком в этом де­ле был про­то­и­е­рей Все­во­лод Ко­ло­мац­кий. Вла­ды­ка не толь­ко ру­ко­во­дил по­строй­кой хра­мов для сво­их при­хо­дов, но и сам ра­бо­тал вме­сте с при­хо­жа­на­ми. Боль­шую по­мощь он ока­зы­вал тай­но. Под ру­ко­вод­ством свя­ти­те­ля Го­раз­да с 1928 по 1942 год вклю­чи­тель­но бы­ло по­стро­е­но и освя­ще­но 14 хра­мов. При этом вла­ды­ка встре­чал­ся с пре­пят­стви­я­ми на сво­ем пу­ти. В от­че­те, по­слан­ном Серб­ско­му Пат­ри­ар­ху Вар­на­ве, вла­ды­ка пи­шет о ярост­ной про­па­ган­де про­тив Пра­во­сла­вия со сто­ро­ны то­гдаш­не­го пре­зи­ден­та Т.Г. Ма­са­ри­ка, по­ли­ти­че­ских пар­тий, Че­хо­сло­вац­кой церк­ви, ри­мо-ка­то­ли­ков и т. д.

Вла­ды­ка Го­разд был епи­ско­пом-мис­си­о­не­ром: при­ез­жая в ка­кой-ли­бо при­ход, жил там по несколь­ку ме­ся­цев, по­се­щал каж­дую пра­во­слав­ную се­мью. На­ря­ду с ре­ли­ги­оз­но-про­све­ти­тель­ской де­я­тель­но­стью вла­ды­ка мно­го за­ни­мал­ся и ли­те­ра­тур­ным тру­дом. Он со­ста­вил, в част­но­сти, "Сбор­ник мо­литв и ли­тур­ги­че­ских пес­но­пе­ний Пра­во­слав­ной Церк­ви". При со­став­ле­нии сбор­ни­ка вла­ды­ка ис­поль­зо­вал рус­ский рас­пев пер­во­го, тре­тье­го, чет­вер­то­го, ше­сто­го гла­сов, а так­же и се­ми гла­сов про­ким­нов. Свя­ти­тель в це­лях быст­ро­го усво­е­ния пе­ния по сбор­ни­ку сам ез­дил по при­хо­дам и учил на­род цер­ков­но­му пе­нию.

В 1927 го­ду был из­дан Слу­жеб­ник для свя­щен­ни­ков под на­зва­ни­ем "Бо­же­ствен­ная ли­тур­гия св.Иоан­на Зла­то­усто­гои св.Ва­си­лия Ве­ли­ко­го», а так­же "Биб­лей­ская ис­то­рия для уче­ни­ков 1-4 клас­сов об­щин­ных школ". Вы­да­ю­щим­ся тру­дом свя­ти­те­ля ста­ла "Жизнь свв. Ки­рил­ла и Ме­фо­дия и их связь с Ри­мом и Ца­ре­гра­дом" из­дан­ная под псев­до­ни­мом П. Ма­лы.

Вла­ды­ка дол­жен был при­ло­жить мно­го адми­ни­стра­тив­ных уси­лий и тер­пе­ли­во­сти для пре­одо­ле­ния раз­де­ле­ния с по­сле­до­ва­те­ля­ми Кон­стан­ти­но­поль­ско­го Пат­ри­ар­ха­та. 22 но­яб­ря 1925 го­да он был из­бран но­вым ду­хов­ным ру­ко­во­ди­те­лем "Чеш­ской ре­ли­ги­оз­ной пра­во­слав­ной об­щи­ны", и Че­хо­сло­вац­кое го­су­дар­ство так­же при­зна­ло за­кон­ной на тер­ри­то­рии рес­пуб­ли­ки Серб­скую цер­ков­ную юрис­дик­цию. В фев­ра­ле 1926 го­да де­ло­про­из­вод­ство бы­ло изъ­ято у по­сле­до­ва­те­лей Кон­стан­ти­но­по­ля и пе­ре­да­но в ру­ки епи­ско­па Го­раз­да. Од­на­ко лишь в сен­тяб­ре 1929 го­да бы­ло по­лу­че­но одоб­ре­ние от Серб­ской Церк­ви и пра­ви­тель­ства ЧСР на су­ще­ство­ва­ние управ­ле­ния пра­во­слав­ной Церк­ви на уровне епар­хии в пра­во­вом от­но­ше­нии.

Вла­ды­ка Го­разд без уста­ли при­ла­гал уси­лия к ос­но­ва­нию мо­на­сты­ря, ко­то­рый на­ко­нец был ос­но­ван, но мо­на­хи по раз­ным при­чи­нам разо­шлись. Во­пре­ки мно­гим пре­пят­стви­ям за че­ты­ре го­да вла­ды­кой бы­ло до­стиг­ну­то ре­ше­ние юри­ди­че­ских во­про­сов, най­де­но со­гла­сие и укреп­ле­на ор­га­ни­за­ци­он­ная струк­ту­ра Пра­во­сла­вия в ЧСР уже на уровне двух епар­хий – Чеш­ской (Мо­рав­ско-Си­лез­ской) и Под­кар­пат­ской (Му­ка­чев­ско-Пря­шев­ской). 28 сен­тяб­ря 1935 го­да участ­во­вал в освя­ще­нии Праж­ско­го Ки­рил­ло-Ме­фо­ди­ев­ско­го ка­фед­раль­но­го со­бо­ра.

В 1938 го­ду Че­хо­сло­ва­кия па­ла жерт­вой Мюн­хен­ско­го сго­во­ра за­пад­ных дер­жав. Часть ее бы­ла ок­ку­пи­ро­ва­на Гер­ма­ни­ей. В сво­их про­по­ве­дях, пись­мах и ста­тьях епи­скоп Го­разд при­зы­вал всех ве­ру­ю­щих к ис­пол­не­нию сво­их хри­сти­ан­ских и пат­ри­о­ти­че­ских обя­зан­но­стей.

15 мар­та 1939 го­да Че­хо­сло­ва­кия окон­ча­тель­но по­те­ря­ла свою неза­ви­си­мость. Нем­цы со­зда­ли из Сло­ва­кии "са­мо­сто­я­тель­ную" рес­пуб­ли­ку, а в Че­хии и Мо­ра­вии об­ра­зо­ва­ли так на­зы­ва­е­мый про­тек­то­рат. Для Чеш­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви и для все­го на­ро­да на­ча­лось вре­мя тяж­ких ис­пы­та­ний. Епи­скоп Го­разд и в дни ок­ку­па­ции не остав­лял сво­ей мис­си­о­нер­ской, на­уч­но-ли­те­ра­тур­ной и пат­ри­о­ти­че­ской де­я­тель­но­сти. 15 мар­та 1939 го­да в ста­тье "Бра­тья и сёст­ры" он про­ро­че­ски го­во­рил, что неспра­вед­ли­вость бу­дет уни­что­же­на, ес­ли на­род не оста­вит Бо­га. Меж­ду про­чим, пи­сал: "Будь­те уве­ре­ны, что на­ша пра­во­слав­ная цер­ковь есть наи­проч­ней­шая ос­но­ва как ре­ли­ги­оз­но­го и мо­раль­но­го бы­то­ва­ния, так и на­род­ной жиз­ни на­шей."

То­гда же вла­ды­ка на­чал пи­сать "Жи­тия свя­тых". Уже во вре­мя ок­ку­па­ции по бла­го­сло­ве­нию свя­ти­те­ля Го­раз­да на­ча­лось стро­и­тель­ство хра­ма Свя­той Тро­и­цы в се­ле Че­ле­хо­ви­це-на-Гане.

От­но­ше­ние свя­то­го вла­ды­ки к немец­кой ок­ку­па­ции вид­но из его слов к ми­ни­стру про­тек­то­рат­но­го пра­ви­тель­ства Э. Мо­рав­цу: "Мы бу­дем по­слуш­ны каж­до­му за­кон­но­му пра­ви­тель­ству".

Про­тек­то­рат­ная власть ор­га­ни­зо­ва­ла дав­ле­ние на вла­ды­ку Го­раз­да, чтобы он пе­ре­шёл из юрис­дик­ции Серб­ской в юрис­дик­цию Бер­лин­ско­го ар­хи­епи­ско­па Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви за гра­ни­цей. 21 но­яб­ря 1941 го­да он был вре­мен­но при­нят с 20 при­хо­да­ми в Рус­скую За­ру­беж­ную Цер­ковь вви­ду невоз­мож­но­сти из-за вой­ны сно­сить­ся со сво­им ру­ко­вод­ством в Сер­бии.

27 мая 1942 го­да в Пра­ге был убит па­лач чеш­ско­го на­ро­да обер-груп­пен­фю­рер СС Р. Гей­дрих. Со­вер­шив­шие на­па­де­ние па­ра­шю­ти­сты укры­лись в крип­те пра­во­слав­но­го Праж­ско­го ка­фед­раль­но­го хра­ма свя­тых Ки­рил­ла и Ме­фо­дия, что на Рес­сло­вой ули­це. Так как ге­ста­по не де­ла­ло осо­бой раз­ни­цы меж­ду бой­ца­ми Со­про­тив­ле­ния и те­ми, кто, пусть да­же слу­чай­но, ока­зы­вал им со­дей­ствие, в июне 1942 го­да под уда­ром ока­за­лась Чеш­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь. От­вёл этот удар вла­ды­ка Го­разд (Пав­лик).

8 июня 1942 го­да, через 12 дней по­сле убий­ства Гей­дри­ха, нем­цы, по­лу­чив ин­фор­ма­цию от па­ра­шю­ти­ста Чур­ды, ока­зав­ше­го­ся пре­да­те­лем, окру­жи­ли храм свя­тых Ки­рил­ла и Ме­фо­дия в Пра­ге и взя­ли его штур­мом. Аре­сто­ва­ны бы­ли отец про­то­и­е­рей Вац­лав Чи­кл, отец Вла­ди­мир Пет­р­жек, Ян Зон­не­венд, Вац­лав Ор­нест и дру­гие. Вла­ды­ка Го­разд в это вре­мя на­хо­дил­ся в Гер­ма­нии. С юри­ди­че­ской точ­ки зре­ния это бы­ло без­услов­ное али­би. Но не соб­ствен­ная без­опас­ность вол­но­ва­ла вла­ды­ку. Он сроч­но воз­вра­тил­ся в Че­хию, дабы не по­стра­да­ла от кро­ва­вых го­не­ний Цер­ковь. В пись­ме пред­се­да­те­лю про­тек­то­рат­но­го пра­ви­тель­ства Э. Мо­рав­цу свя­ти­тель взял на се­бя от­вет­ствен­ность за всё, что про­изо­шло в свя­зи с укры­ти­ем де­сант­ни­ков. Э. Мо­ра­вец пись­мо ото­слал в ге­ста­по.

В чет­верг 25 июня 1942 го­да, в 5 ча­сов утра, ге­ста­по аре­сто­ва­ло вла­ды­ку Го­раз­да. В тю­рем­ном за­клю­че­нии он на­хо­дил­ся с 25 июня по 4 сен­тяб­ря 1942 го­да. В те­че­ние это­го вре­ме­ни он был под­верг­нут тя­же­лым му­чи­тель­ным до­про­сам, нем­цы рва­ли у вла­ды­ки гу­стую бо­ро­ду, би­ли его и под­вер­га­ли раз­ным дру­гим му­че­ни­ям. Его уво­зи­ли в 22 ча­са, а воз­вра­щал­ся он в пять ча­сов утра. Днем вла­ды­ке не да­ва­ли от­ды­ха. Ко­гда за­клю­чен­ные по­лу­ча­ли пи­щу, тю­рем­щик ча­сто от­тал­ки­вал епи­ско­па но­гой и остав­лял без еды. Жизнь свя­ти­те­ля Го­раз­да бы­ла пол­на стра­да­ний и за­вер­ши­лась му­че­ни­че­ством за Хри­ста.

Сви­де­те­ли за­клю­че­ния вла­ды­ки, а ча­сто и его му­че­ний, при­во­ди­ли сви­де­тель­ства, что вла­ды­ка Го­разд, отец Вац­лав и отец Вла­ди­мир бы­ли и по­сре­ди всех му­че­ний очень спо­кой­ны. Глу­бо­кий по­кой был на их ли­цах и на су­де, и при вы­не­се­нии при­го­во­ра, и на ме­сте каз­ни.

Во­ен­ный три­бу­нал при­го­во­рил епи­ско­па Го­раз­да, а с ним про­то­и­е­рея Вя­че­сла­ва Чик­ла, иерея, док­то­ра бо­го­сло­вия Вла­ди­ми­ра Пет­рж­ка и ми­ря­ни­на Яна Со­не­вен­да к смерт­ной каз­ни. 4 сен­тяб­ря 1942 го­да они бы­ли рас­стре­ля­ны в Пра­ге. Те­ла свя­то­го вла­ды­ки Го­раз­да, от­ца Вла­ди­ми­ра Пет­р­же­ка и Яна Зон­не­вен­да бы­ли со­жже­ны, те­ло от­ца Вац­ла­ва Чик­ла от­да­но для вскры­тия и на­уч­но­го изу­че­ния. Вско­ре по­сле это­го де­я­тель­ность Чеш­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви бы­ла пол­но­стью за­пре­ще­на вла­стя­ми Тре­тье­го рей­ха.

По­чи­та­ние свя­то­го Го­раз­да на­ча­лось сра­зу же по­сле его му­че­ни­че­ской кон­чи­ны. Яр­ким сви­де­тель­ством это­го ста­ла пер­вая ико­на свя­щен­но­му­че­ни­ка, на­пи­сан­ная в 1944 го­ду про­то­и­е­ре­ем Все­во­ло­дом Ко­ло­мац­ким.

В вос­кре­се­нье 5 сен­тяб­ря 1987 го­да в ка­фед­раль­ном хра­ме свя­то­го Го­раз­да в го­ро­де Оло­мо­уце при боль­шом сте­че­нии на­ро­да, в при­сут­ствии всех чле­нов Свя­щен­но­го Си­но­да Пра­во­слав­ной Церк­ви Че­хо­сло­ва­кии во гла­ве с мит­ро­по­ли­том До­ро­фе­ем и ар­хи­ере­ев Кон­стан­ти­но­поль­ской, Рус­ской и Серб­ской Пра­во­слав­ных Церк­вей со­сто­я­лось про­слав­ле­ние в ли­ке свя­тых свя­щен­но­му­че­ни­ка Го­раз­да, епи­ско­па Чеш­ско­го и Мо­рав­ско-Си­лез­ско­го.

Об­ла­че­ние свя­щен­но­му­че­ни­ка Го­раз­да хра­нит­ся в Праж­ском ка­фед­раль­ном со­бо­ре свя­тых Ки­рил­ла и Ме­фо­дия. В 1992 го­ду бы­ла со­вер­ше­на пер­вая служ­ба в пра­во­слав­ном хра­ме, освя­щен­ном в честь свя­ти­те­ля в его род­ной Гру­бе Врб­ке.

 

Ис­точ­ник:http://drevo-info.ru

 

 

 

***

 

Преподобный Исаакий I (Антимонов), Оптинский

Преподобный Исаа́кий I (Антимонов), Оптинский

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ИСААКИЯ ОПТИНСКОГО

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий (в ми­ру Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов) ро­дил­ся в Кур­ске 31 мая 1810 го­да в пат­ри­ар­халь­ной ку­пе­че­ской се­мье, поль­зо­вав­шей­ся неиз­мен­ным ува­же­ни­ем го­ро­жан за без­упреч­ную чест­ность и стро­гий хри­сти­ан­ский уклад жиз­ни, ми­ло­сер­дие к бед­ным и бла­го­укра­ше­ние го­род­ско­го хра­ма.

Бу­ду­щий ве­ли­кий оп­тин­ский ста­рец рос в об­ста­нов­ке люб­ви, по­слу­ша­ния ро­ди­те­лям, в твер­дом со­блю­де­нии цер­ков­но­го уста­ва и нрав­ствен­ной стро­го­сти. Маль­чик был скро­мен и добр, мол­ча­лив и сдер­жан, но не угрюм, он не был чужд шут­ке, ост­ро­умен и прост в об­ще­нии.

Мысль об ухо­де в мо­на­стырь дол­гие го­ды вы­зре­ва­ла в ду­ше бла­го­че­сти­во­го юно­ши, вы­нуж­ден­но­го по­мо­гать от­цу в тор­го­вых де­лах. К трид­ца­ти ше­сти го­дам она окон­ча­тель­но окреп­ла. Это­му спо­соб­ство­ва­ло так­же по­ступ­ле­ние в мо­на­ше­ство его стар­ше­го бра­та Ми­ха­и­ла.

И вот в 1847 го­ду, уже зре­лым че­ло­ве­ком, при­няв твер­дое ре­ше­ние, он по­ки­да­ет от­чий дом и по­сту­па­ет по­слуш­ни­ком в скит зна­ме­ни­той уже то­гда сво­и­ми стар­ца­ми Вве­ден­ской Оп­ти­ной пу­сты­ни, в укла­де ко­то­рой бы­ло при­ня­то ду­хов­ное окорм­ле­ние каж­до­го бра­та у стар­ца. И по­слуш­ник Иоанн был вве­рен оп­тин­ско­му стар­цу пре­по­доб­но­му Ма­ка­рию, имя ко­то­ро­го бы­ло из­вест­но да­ле­ко за пре­де­ла­ми оби­те­ли. Под его ду­хов­ным ру­ко­вод­ством про­шли го­ды по­слу­ша­ния: сна­ча­ла на па­се­ке, за­тем в хле­бо­пе­карне и по­ва­ром в мо­на­стыр­ской тра­пез­ной, пел на кли­ро­се, ке­лей­но – по бла­го­сло­ве­нию стар­ца Ма­ка­рия; брат Иоанн был еще и пе­ре­плет­чи­ком книг. Неукос­ни­тель­но вы­пол­нял он по­ло­жен­ное вся­ко­му по­слуш­ни­ку ке­лей­ное пра­ви­ло, при­чем впо­след­ствии, по при­ня­тии ря­со­фо­ра в 1851 го­ду и по­стри­же­нии в ман­тию в 1854 го­ду, все бо­лее и бо­лее рев­ност­но от­но­сил­ся к со­вер­шен­ство­ва­нию сво­е­го внут­рен­не­го ду­хов­но­го ми­ра, не да­вая се­бе по­бла­жек ни в чем: был строг в по­нуж­де­нии се­бя к ум­но­му де­ла­нию, по­се­ще­нию мо­на­стыр­ских бо­го­слу­же­ний и огра­ни­чи­вал се­бя в еде и от­ды­хе.

Из­бе­гая че­сто­лю­би­вых мыс­лей и осте­ре­га­ясь по­это­му вся­ко­го воз­вы­ше­ния, ис­клю­чи­тель­но за по­слу­ша­ние сво­е­му ду­хов­но­му от­цу, стар­цу Ма­ка­рию, он при­нял в 1855 го­ду ру­ко­по­ло­же­ние в иеро­ди­а­ко­на, а за­тем, в 1858 го­ду, – в иеро­мо­на­ха. И по при­ня­тии са­на пре­по­доб­ный Иса­а­кий оста­ет­ся та­ким же скром­ным, ис­крен­ним и от­кры­тым в от­но­ше­нии с бра­ти­я­ми, ка­ким был преж­де, но еще стро­же и тре­бо­ва­тель­нее к се­бе, во всем по­ла­га­ясь на ду­хов­ные на­став­ле­ния стар­ца.

Воз­мож­но, так, в ис­пол­не­нии по­слу­ша­ний, мо­на­ше­ских пра­вил, со­блю­де­нии цер­ков­но­го уста­ва, в ду­хов­ном со­вер­шен­ство­ва­нии и по­сте­пен­ном вос­хож­де­нии «от си­лы в си­лу», и про­шла бы вся его жизнь в мо­на­сты­ре. Но Бо­гу бы­ло угод­но дру­гое.

В 1860 го­ду, уже тя­же­ло боль­ной, пре­по­доб­ный ста­рец Ма­ка­рий, пред­чув­ствуя близ­кий ко­нец, за­ве­ща­ет сво­е­му ду­хов­но­му сы­ну, пре­по­доб­но­му Иса­а­кию, пе­рей­ти под ру­ко­вод­ство ве­ли­ко­го оп­тин­ско­го стар­ца Ам­вро­сия, уче­ни­ка бла­жен­но­го стар­ца Ма­ка­рия. А еще через два го­да, в 1862 го­ду, по­сле смер­ти на­сто­я­те­ля Оп­ти­ной пу­сты­ни стар­ца Мо­и­сея, пре­по­доб­ный Иса­а­кий ста­но­вит­ся его пре­ем­ни­ком.

В те­че­ние трид­ца­ти с лиш­ним лет ве­дет он мо­на­стырь, про­дол­жая на­ча­тое еще пре­по­доб­ным Мо­и­се­ем стро­и­тель­ство, по тем вре­ме­нам нема­лое. Его же ста­ра­ни­я­ми до­стра­и­ва­ет­ся храм Всех Свя­тых на но­вом клад­би­ще, со­ору­жа­ет­ся но­вый ико­но­стас в Ка­зан­ском со­бо­ре и пе­ре­стра­и­ва­ет­ся ста­рый во Вве­ден­ском, про­из­во­дит­ся но­вая рос­пись стен, стро­ит­ся мо­на­стыр­ская боль­ни­ца с ап­те­кой для бес­плат­но­го поль­зо­ва­ния, с цер­ко­вью при ней во имя свя­то­го Ила­ри­о­на Ве­ли­ко­го, книж­ная лав­ка, двух­этаж­ное зда­ние рух­ляд­ной, до­стра­и­ва­ет­ся во­до­про­вод, воз­дви­га­ет­ся зда­ние но­вой го­сти­ни­цы и мно­же­ство по­ме­ще­ний ре­ста­ври­ру­ет­ся, пе­ре­де­лы­ва­ет­ся, по­нов­ля­ет­ся и стро­ит­ся вновь.

Под его муд­рым управ­ле­ни­ем Оп­ти­на при­об­ре­та­ет лес­ные участ­ки – так ре­ша­ет­ся про­бле­ма топ­ли­ва. Им же осу­ществ­ля­ет­ся по­куп­ка лу­го­вых зе­мель на бол­хов­ской мель­ни­це, от­кры­ва­ет­ся свеч­ной за­вод, по­ощ­ря­ет­ся раз­ве­де­ние мо­на­стыр­ских са­дов и ого­ро­дов. Та­ким об­ра­зом Оп­ти­на пу­стынь во вто­рой по­ло­вине XIX ве­ка ста­но­вит­ся од­ним из про­цве­та­ю­щих мо­на­сты­рей Рос­сии.

Но не толь­ко хо­зяй­ствен­ны­ми за­бо­та­ми огра­ни­чи­ва­лась де­я­тель­ность на­сто­я­те­ля. Глав­ным для него бы­ло оте­че­ски стро­гое по­пе­че­ние об ис­пол­не­нии бра­ти­ей мо­на­ше­ских по­слу­ша­ний и уста­ва, при этом не де­ла­лось ис­клю­че­ния и для се­бя.

Уже бу­дучи игу­ме­ном, а поз­же, в 1885 го­ду, ар­хи­манд­ри­том, пре­по­доб­ный не со­вер­шал без бла­го­сло­ве­ния стар­ца ни­ка­ких мо­на­стыр­ских дел и учил это­му бра­тию. «От­цы и бра­тия! Нуж­но хо­дить к стар­цу для очи­ще­ния со­ве­сти», – ча­сто по­вто­рял он. Так, бла­го­го­вей­но, по­чти до ума­ле­ния се­бя, сто­ял он со все­ми в оче­ре­ди к сво­е­му ду­хов­ни­ку, пре­по­доб­но­му стар­цу Ам­вро­сию, и бе­се­до­вал с ним, стоя на ко­ле­нях, как про­стой по­слуш­ник.

В по­след­ние го­ды жиз­ни на­сто­я­те­ля мно­гие скор­би вы­па­ли на его до­лю. Осо­бен­но тя­же­ло пе­ре­жил он отъ­езд стар­ца Ам­вро­сия в Ша­мор­дин­скую об­щи­ну. «Два­дцать де­вять лет про­вел я на­сто­я­те­лем при стар­це и скор­бей не ви­дел, те­перь же, долж­но быть, угод­но Гос­по­ду по­се­тить ме­ня, греш­но­го, скор­бя­ми», – го­во­рил он.

Здо­ро­вье его ста­ло за­мет­но сла­беть, и он ке­лей­но при­нял по­стри­же­ние в схи­му. Вско­ре ото­шел ко Гос­по­ду ве­ли­кий ста­рец пре­по­доб­ный Ам­вро­сий, и на на­сто­я­те­ля, пре­по­доб­но­го Иса­а­кия, по­сле­до­ва­ли тай­ные до­но­сы о неспо­соб­но­сти его, по пре­клон­ным го­дам и бо­лез­ни, управ­лять оби­те­лью. И хо­тя бра­тия еди­но­душ­но вста­ла на за­щи­ту сво­е­го на­сто­я­те­ля, си­лы его уже уга­са­ли. Уми­рал он ти­хо, окру­жен­ный пла­чу­щи­ми ча­да­ми сво­и­ми, ко­то­рым дал по­след­нее на­став­ле­ние: «Лю­би­те Бо­га и ближ­них, лю­би­те Цер­ковь Бо­жию, в служ­бе цер­ков­ной, в мо­лит­ве ищи­те благ не зем­ных, а небес­ных; здесь, в этой свя­той оби­те­ли, где вы по­ло­жи­ли на­ча­ло ино­че­ской жиз­ни, и окан­чи­вай­те дни свои». Пре­по­доб­ный отец наш Иса­а­кий по­чил о Гос­по­де 22 ав­гу­ста/4 сен­тяб­ря 1894 го­да.

Это был ис­тин­ный по­сле­до­ва­тель той тра­ди­ции стар­че­ства, ко­то­рая от­ли­ча­ла уклад Оп­ти­ной пу­сты­ни от дру­гих мо­на­сты­рей Рос­сии, стро­го­го по­слу­ша­ния всей бра­тии стар­цам-ду­хов­ни­кам, неза­ви­си­мо от са­на и иерар­хи­че­ско­го зва­ния.

Вся его жизнь ста­ла до­стой­ным про­дол­же­ни­ем ду­хов­но­го по­дви­га, на­ча­то­го еще его пред­ше­ствен­ни­ком, пре­по­доб­ным Мо­и­се­ем, и дру­ги­ми ве­ли­ки­ми оп­тин­ски­ми стар­ца­ми.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ИСААКИЯ ОПТИНСКОГО

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий в сон­ме оп­тин­ских стар­цев пред­став­ля­ет тип по­движ­ни­ка-стро­и­те­ля, 32 го­да он воз­глав­лял Оп­ти­ну пу­стынь, це­ли­ком по­свя­тив се­бя мо­на­сты­рю, за­бо­тясь о бра­тии, про­дол­жая со­зи­дать тот осо­бый оп­тин­ский дух, ко­то­рый на­са­ди­ли его пред­ше­ствен­ни­ки. Он при­нял управ­ле­ние оби­те­лью по­сле кон­чи­ны ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея и был на­сто­я­те­лем в пе­ри­од рас­цве­та мо­на­сты­ря – при стар­це Ам­вро­сии, его пре­ем­ни­ках по стар­че­ству от­це Ила­ри­оне и от­це Ана­то­лии (стар­шем), под его на­ча­лом воз­рас­та­ли бу­ду­щие стар­цы Иосиф, Вар­со­но­фий, Ана­то­лий (млад­ший). Ар­хи­манд­рит Мо­и­сей воз­ро­дил Оп­ти­ну пу­стынь по­сле пе­ри­о­да за­пу­сте­ния, отец Иса­а­кий про­дол­жил его де­ло, упро­чив по­ло­же­ние оби­те­ли, не жа­лея тру­дов для ее бла­го­устрой­ства. На нелег­кое по­слу­ша­ние на­сто­я­те­ля его бла­го­сло­ви­ли стар­цы Ма­ка­рий и Ам­вро­сий, ви­дя вы­со­кие ду­хов­ные ка­че­ства, мо­лит­вен­ность, про­сто­ту и сми­ре­ние от­ца Иса­а­кия, спо­соб­ность при­нять на се­бя по­пе­че­ние об устро­е­нии мо­на­сты­ря — и внеш­нем и внут­рен­нем.

Мо­жет по­ка­зать­ся, что ста­рец Иса­а­кий, нес­ший крест на­сто­я­тель­ства, пре­бы­ва­ет как бы в те­ни стар­цев, ду­хов­но окорм­ляв­ших на­сель­ни­ков и па­лом­ни­ков оби­те­ли, – Ам­вро­сия, Ила­ри­о­на, Ана­то­лия. Немно­го со­хра­ни­лось его по­уче­ний, вы­ска­зы­ва­ний, не так по­дроб­ны вос­по­ми­на­ния о нем. Но в этом и за­клю­ча­ет­ся его осо­бый по­двиг – неся тя­же­лый груз хо­зяй­ствен­ных дел оби­те­ли, он слу­жил бра­тии и па­лом­ни­кам, явив уди­ви­тель­ную вы­со­ту в сми­ре­нии. За его про­сто­той – уди­ви­тель­ная глу­би­на, цель­ность и си­ла ду­ха. Пе­ри­од его на­сто­я­тель­ства – луч­шая по­ра в жиз­ни Оп­ти­ной.

Се­мья Ан­ти­мо­но­вых

Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов (имя пре­по­доб­но­го Иса­а­кия в ми­ру) ро­дил­ся 31 мая 1810 го­да, он про­ис­хо­дил из име­ни­то­го за­жи­точ­но­го ку­пе­че­ско­го ро­да го­ро­да Кур­ска. Ан­ти­мо­но­вы име­ли зва­ние по­чет­ных граж­дан. В до­ме Ан­ти­мо­но­вых ца­рил пат­ри­ар­халь­ный дух, уклад жиз­ни стро­ил­ся стро­го в со­от­вет­ствии с цер­ков­ны­ми пра­ви­ла­ми, бы­ло при­ня­то по­чи­та­ние стар­ших и пол­ное им по­ви­но­ве­ние. Та­ким об­ра­зом, на­вы­ки бла­го­че­стия и по­слу­ша­ния, столь важ­ные для мо­на­ха, бу­ду­щий по­движ­ник по­лу­чил еще в род­ном до­ме.

Глав­ным в до­ме был дед Ива­на – Ва­си­лий Ва­си­лье­вич Ан­ти­мо­нов. Он от­ли­чал­ся осо­бой рев­но­стью к по­се­ще­нию бо­го­слу­же­ний. Его стар­ший сын Иван Ва­си­лье­вич имел от трех бра­ков три­на­дцать де­тей. Иван был по­след­ним, пя­тым ре­бен­ком от пер­во­го бра­ка с Ан­ной Пу­за­но­вой. Иван был лю­бим­цем де­да, тот ча­сто брал вну­ка с со­бой в храм. Ва­си­лий Ва­си­лье­вич в церк­ви бы­вал еже­днев­но – обя­за­тель­но хо­дил на утрен­нюю и ве­чер­нюю служ­бу.

Иван Ва­си­лье­вич уна­сле­до­вал от от­ца бла­го­че­стие, лю­бовь к хра­му, по вос­по­ми­на­ни­ям, его про­сто­та и доб­рое от­но­ше­ние к лю­дям про­из­во­ди­ли на всех бла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние. Со­хра­ни­лось се­мей­ное пре­да­ние о пу­те­ше­ствии его в Ки­ев в 1809 го­ду к стар­цу, иеро­мо­на­ху Пар­фе­нию, ко­то­рый при­вет­ство­вал Ива­на Ва­си­лье­ви­ча сло­ва­ми: «Бла­жен­но чре­во, ро­див­шее мо­на­ха». В вос­пи­та­нии он при­дер­жи­вал­ся стро­гих пра­вил, но ни­ко­гда не поз­во­лял гру­бо­сти по от­но­ше­нию к де­тям, не под­ни­мал на них ру­ки – хо­тя по тем вре­ме­нам в ку­пе­че­ских се­мьях это бы­ло рас­про­стра­не­но. От­но­сясь к от­цу с по­чте­ни­ем, де­ти в то же вре­мя лю­би­ли его.

Се­мей­ство Ан­ти­мо­но­вых поль­зо­ва­лось все­об­щим ува­же­ни­ем в го­ро­де за без­уко­риз­нен­ную чест­ность, ис­тин­ное бла­го­че­стие, ши­ро­кую бла­го­тво­ри­тель­ность – они бы­ли щед­ры­ми жерт­во­ва­те­ля­ми на цер­ков­ные нуж­ды, по­мо­га­ли нуж­да­ю­щим­ся. В до­ме да­же был уста­нов­лен опре­де­лен­ный день неде­ли, в ко­то­рый ни­щим раз­да­ва­лась ми­ло­сты­ня.

Вот в та­кой об­ста­нов­ке про­хо­ди­ли дет­ские и юно­ше­ские го­ды Ива­на. По­дроб­но­стей об этом пе­ри­о­де его жиз­ни не со­хра­ни­лось, но из­вест­но, что он от­ли­чал­ся скром­но­стью, был мол­ча­лив. При этом, несмот­ря на сдер­жан­ность, Иван был на­де­лен при­род­ной ве­се­ло­стью и ост­ро­уми­ем, его при­сут­ствие все­гда ожив­ля­ло се­мей­ные со­бра­ния.

Жизнь в ми­ру

По до­сти­же­нии зре­ло­го воз­рас­та Иван Ива­но­вич стал по­мо­гать от­цу в тор­го­вых де­лах. Ему по­сто­ян­но при­хо­ди­лось иметь де­ло с людь­ми, да­вать рас­по­ря­же­ния, ве­сти финан­со­вые рас­че­ты. Он умел най­ти под­ход к че­ло­ве­ку, всех под­ку­па­ли его сер­деч­ная доб­ро­та и чув­ство спра­вед­ли­во­сти. На под­чи­нен­ных он ока­зы­вал са­мое бла­го­твор­ное вли­я­ние, от­учал от мо­шен­ни­че­ства, вся­ких по­пы­ток дей­ство­вать об­ма­ном. Без­уко­риз­нен­ная чест­ность в де­лах за­слу­жи­ла Ива­ну Ива­но­ви­чу все­об­щее ува­же­ние.

Бу­дучи стро­гим в сво­их тре­бо­ва­ни­ях, он ни­ко­гда не дер­жал обид. Из­ве­стен та­кой слу­чай: один из его ра­бо­чих, че­ло­век строп­ти­во­го ха­рак­те­ра, из-за по­сто­ян­ных взыс­ка­ний, ко­то­рым под­вер­гал его Иван Ива­но­вич за неис­прав­ность и дер­зость, ре­шил убить его. Ко­гда это от­кры­лось, Иван Ива­но­вич про­стил ра­бо­че­го и от­пу­стил его, не пре­да­вая в ру­ки пра­во­су­дия.

В жиз­ни Ива­на Ива­но­ви­ча слу­ча­лись со­бы­тия, яв­но от­кры­вав­шие ему дей­ствие Про­мыс­ла Бо­жия, неод­но­крат­но за­щи­щав­ше­го его от смер­тель­ной опас­но­сти. Со­хра­ни­лись да­же со­став­лен­ные им са­мим опи­са­ния та­ких зна­ме­на­тель­ных слу­ча­ев. Од­на­жды в празд­ник при­шлось Ива­ну Ива­но­ви­чу ра­бо­тать, он взве­ши­вал то­вар. Вне­зап­но об­ру­ши­лась пе­ре­кла­ди­на, на ко­то­рой бы­ли укреп­ле­ны ве­сы. Ива­ну Ива­но­ви­чу гро­зи­ла смерть, но тя­же­лое же­лез­ное ко­ро­мыс­ло ве­сом в 15 пу­дов да­же не за­де­ло его. С тех пор он дал обет не ра­бо­тать по празд­ни­кам. В дру­гой раз он вел на во­до­пой ло­шадь, ко­то­рая чуть не уда­ри­ла его в жи­вот, – он успел за­го­ро­дить­ся ру­кой, по­лу­чив тя­же­лую ра­ну. Один слу­чай про­изо­шел с ним еще в дет­стве. Ива­на вме­сте с при­каз­чи­ком от­пра­ви­ли со­про­вож­да­ю­щим с гур­том бы­ков, это бы­ло непро­стое по­ру­че­ние для маль­чи­ка. Вдруг два бы­ка по­нес­лись в сто­ро­ну, Иван по­пы­тал­ся вер­нуть их, по­мчал­ся за ни­ми на ло­ша­ди. Вне­зап­но ло­шадь оста­но­ви­лась на краю глу­бо­ко­го рва, он да­же неволь­но вос­клик­нул: «Ох, Гос­по­ди, что же это?» По­сле этих слов ров ис­чез так­же неожи­дан­но, как по­явил­ся, а ло­шадь при­вез­ла его к гур­ту в пол­ном из­не­мо­же­нии. Как-то на Чер­но­мо­рье, где у Ан­ти­мо­но­вых бы­ли рыб­ные лов­ли, Иван Ива­но­вич чуть не по­ка­ле­чил­ся, и опять спа­се­ние при­шло чу­дес­ным об­ра­зом. Всю жизнь он был бла­го­да­рен Бо­гу и не счи­тал из­бав­ле­ние от этих несча­стий слу­чай­но­стью. Воз­мож­но, эти со­бы­тия то­же сыг­ра­ли роль в вы­бо­ре пу­ти.

Мысль о по­ступ­ле­нии в мо­на­стырь со­зре­ва­ла в ду­ше Ива­на Ива­но­ви­ча по­сте­пен­но. Еще жи­вя в ми­ру, он доб­ро­воль­но при­нял на се­бя ис­пол­не­ние неко­то­рых по­дви­гов во имя Гос­по­да. Со­хра­ни­лось пре­да­ние, что он еже­днев­но на мо­лит­ве по­ла­гал по ты­ся­че по­кло­нов. Да­же в ско­ром­ные дни он не ел мя­са, но де­лал это неза­мет­но для чле­нов се­мьи. Лю­бовь к хра­му и бо­го­слу­же­нию, вос­пи­тан­ная в нем еще бла­го­че­сти­вым де­дом, про­бу­ди­ла ин­те­рес к цер­ков­но­му пе­нию. Иван Ива­но­вич пел на кли­ро­се, со­би­рал по празд­ни­кам пев­чих до­ма, устра­и­вал спев­ки, изу­чал но­ты, неко­то­рые впо­след­ствии взял да­же с со­бой в мо­на­стырь.

Од­ним из пре­пят­ствий для то­го, чтобы ре­шить­ся оста­вить мир, яв­ля­лось то об­сто­я­тель­ство, что имен­но Ива­на Ива­но­ви­ча отец ви­дел сво­им пре­ем­ни­ком, ему он по­сте­пен­но пе­ре­дал управ­ле­ние все­ми де­ла­ми Ан­ти­мо­но­вых. Он не со­гла­сил­ся бы от­пу­стить сы­на, на ко­то­ро­го воз­ла­гал столь­ко на­дежд. Тем вре­ме­нем один из его стар­ших сы­но­вей – Ми­ха­ил Ива­но­вич – по­сту­пил в мо­на­ше­ство в Оп­ти­ну пу­стынь. Иван Ива­но­вич ча­сто бы­вал в Оп­ти­ной, на­ве­щая бра­та. При­мер его имел боль­шое вли­я­ние на Ива­на Ива­но­ви­ча, од­на­жды он об­ра­тил­ся к бра­ту с прось­бой дать ему со­вет на­счет по­ступ­ле­ния в оби­тель. Ми­ха­ил Ива­но­вич ре­ши­тель­но от­ка­зал­ся да­вать та­кой со­вет, счи­тая, что в этом во­про­се сле­ду­ет са­мо­сто­я­тель­но опре­де­лить­ся с вы­бо­ром.

К это­му вре­ме­ни Иван Ива­но­вич уже неод­но­крат­но об­ра­щал­ся за по­мо­щью к оп­тин­ским стар­цам и убе­дил­ся в ду­хов­ной си­ле их со­ве­тов. Со­хра­ни­лось вос­по­ми­на­ние Ива­на Ива­но­ви­ча о его пер­вой встре­че со стар­цем Лео­ни­дом: «Быв­ши еще мир­ским че­ло­ве­ком, при­е­хал я в пер­вый раз в Оп­ти­ну пу­стынь и по­же­лал при­нять бла­го­сло­ве­ние от от­ца Лео­ни­да. При­шел я к стар­цу ра­но утром. На­ро­ду у него еще не бы­ло. Толь­ко ка­кая-то жен­щи­на сто­я­ла пред ним на ко­ле­нях. Ке­лей­ник до­ло­жил обо мне: "При­шел Иван Ива­но­вич Ан­ти­мо­нов". "Пусть по­до­ждет", – гром­ко ска­зал ста­рец. Я сел в пе­ред­ней на ла­воч­ку. От­пу­стив жен­щи­ну, ста­рец гром­ко по­звал: "Ва­нюш­ка!" Ни­как не ду­мая, чтобы это сло­во от­но­си­лось ко мне, я спо­кой­но си­дел. А ке­лей­ник, улыб­нув­шись, про­мол­вил: "Это ба­тюш­ка вас зо­вет". Мне, гу­берн­ско­му фран­ти­ку, по­ка­за­лось очень неожи­дан­ным та­кое пат­ри­ар­халь­ное на­зва­ние. Но я этим ни­сколь­ко не оби­дел­ся. На­про­тив, та­кое про­стое об­ра­ще­ние ве­ли­ко­го стар­ца при­шлось мне по серд­цу и по­че­му-то очень уте­ши­ло ме­ня; и я до сих пор вспо­ми­наю об этом с ду­шев­ною от­ра­дою. "Ва­нюш­ка! Иди-ко сю­да, – про­дол­жал ста­рец звать ме­ня к се­бе, – вот я те­бя!"... Я по­до­шел к стар­цу, при­нял у него бла­го­сло­ве­ние и, став на ко­ле­на, объ­яс­нил ему свои об­сто­я­тель­ства, ко­то­рые ме­ня бес­по­ко­и­ли. Ста­рец, вы­слу­шав все с оте­че­скою лю­бо­вью, очень уте­шил ме­ня сво­ею бе­се­дою и, от­пус­кая, пред­ска­зал мне, что со вре­ме­нем и я бу­ду в мо­на­ше­стве. Лет через семь пред­ска­за­ние это ис­пол­ни­лось». Ин­те­рес­но, что ста­рец об­ра­тил­ся к Ива­ну Ива­но­ви­чу так же, как его на­зы­вал ко­гда-то лю­би­мый дед. По­сле кон­чи­ны стар­ца Лео­ни­да Иван Ива­но­вич, бы­вая в Оп­ти­ной, при­бе­гал к со­ве­там стар­ца Ма­ка­рия.

В 1842 го­ду Иван Ива­но­вич ре­шил­ся уже тай­но уехать в Оп­ти­ну, но на пол­пу­ти, вслед­ствие соб­ствен­ных ко­ле­ба­ний и рас­су­див, что едет без бла­го­сло­ве­ния стар­ца Ма­ка­рия, воз­вра­тил­ся в Курск. По­лу­чен­ное им поз­же пись­мо от­ца Ма­ка­рия с бла­го­сло­ве­ни­ем по­сту­пать в Оп­ти­ну утвер­ди­ло его ре­ши­мость.

В 36 лет Иван Ива­но­вич окон­ча­тель­но опре­де­лил­ся с на­ме­ре­ни­ем уй­ти в мо­на­стырь. По­вли­я­ло на него и оче­ред­ное неудач­ное сва­тов­ство. Неод­но­крат­но отец пред­ла­гал ему всту­пить в брак, но каж­дый раз по тем или иным при­чи­нам по­пыт­ки устро­ить се­мей­ную жизнь не уда­ва­лись.

В 1847 го­ду отец по­слал Ива­на Ива­но­ви­ча по тор­го­вым де­лам на Укра­и­ну. Ис­пол­нив по­ру­че­ние, тот ре­шил осу­ще­ствить свое дав­нее на­ме­ре­ние и от­пра­вить­ся в Оп­ти­ну пу­стынь, не воз­вра­ща­ясь до­мой. На­пи­сав от­цу пись­мо, где он со­об­щал о сво­ем ре­ше­нии, Иван Ива­но­вич по­ехал в Оп­ти­ну. Как гро­мом по­ра­зи­ла Ива­на Ва­си­лье­ви­ча весть об ухо­де сы­на в мо­на­стырь. По вос­по­ми­на­ни­ям, узнав о про­ис­шед­шем, бед­ный отец вос­клик­нул: «Он, вар­вар, убил ме­ня!» Дол­го не мог прий­ти в се­бя Иван Ва­си­лье­вич, про­ли­вая сле­зы о лю­би­мом сыне. Труд­нее все­го ре­шив­ше­му оста­вить мир рас­стать­ся с род­ны­ми, вы­рвать­ся из при­выч­ной, на­ла­жен­ной жиз­ни. Ведь и ста­рец Ам­вро­сий, дол­го не ре­шав­ший­ся осу­ще­ствить свое ре­ше­ние уй­ти из ми­ра, в ито­ге уехал в мо­на­стырь тай­но, не объ­явив об этом ни близ­ким лю­дям, ни на­чаль­ству – опа­са­ясь, что, ру­ко­во­ди­мые зем­ны­ми по­мыш­ле­ни­я­ми, из са­мых луч­ших по­буж­де­ний они по­ме­ша­ют при­ве­сти за­ду­ман­ное в ис­пол­не­ние. В этих си­ту­а­ци­ях ста­но­вит­ся оче­вид­ным смысл слов Спа­си­те­ля, ко­то­рые мо­гут ка­зать­ся слиш­ком «жест­ки­ми», осо­бен­но совре­мен­ным лю­дям: «И вра­ги че­ло­ве­ку до­маш­ние его».

Да­же на пу­ти в оби­тель Ива­ну Ива­но­ви­чу при­шлось бо­роть­ся с же­ла­ни­ем по­вер­нуть на­зад, осо­бен­но силь­ным оно бы­ло на по­след­ней стан­ции, но он пре­одо­лел ис­ку­ше­ние и бла­го­по­луч­но при­был в Оп­ти­ну пу­стынь.

В оби­те­ли

Иван Ива­но­вич по­сту­пил в мо­на­стырь в 1847 го­ду, при игу­мене Мо­и­сее и стар­це Ма­ка­рии. Его брат в это вре­мя уже был пе­ре­ве­ден в Ка­луж­скую Ти­хо­но­ву пу­стынь иеро­мо­на­хом с име­нем Ме­ле­тий, позд­нее пе­ре­шел в Ки­е­во-Пе­чер­скую Лав­ру. Но от­но­ше­ния бра­тья под­дер­жи­ва­ли, млад­ший неред­ко об­ра­щал­ся к стар­ше­му за со­ве­том, це­нил его ду­хов­ную муд­рость.

Иван Ива­но­вич сра­зу был опре­де­лен на жи­тель­ство в Иоан­но-Пред­те­чен­ский скит. Как обыч­но, пер­вы­ми его по­слу­ша­ни­я­ми бы­ли те, что осо­бен­но спо­соб­ству­ют вос­пи­та­нию у но­во­на­чаль­но­го сми­ре­ния и тер­пе­ния. Сна­ча­ла он тру­дил­ся на кухне – пек хлеб, поз­же стал по­ва­ром, вы­пол­нял и об­щие брат­ские по­слу­ша­ния – на по­ко­се, убор­ке кар­то­фе­ля, дру­гих тя­же­лых ра­бо­тах. Он от­ли­чал­ся креп­ким здо­ро­вьем и бо­га­тыр­ской си­лой – мог под­ни­мать тя­же­сти до 15 пу­дов. Хо­тя ро­ста был сред­не­го, но ко­ре­на­стый, с бла­го­об­раз­ны­ми чер­та­ми ли­ца, он вы­де­лял­ся сре­ди бра­тии, все­гда имел со­сре­до­то­чен­ный вид, что от­ра­жа­ло его внут­рен­нее со­сто­я­ние.

Ста­рец бла­го­во­лил к по­слуш­ни­ку, ко­то­ро­го хо­ро­шо знал еще до его по­ступ­ле­ния в оби­тель. Он про­ви­дел в нем бу­ду­ще­го по­движ­ни­ка. Осо­бен­но це­нил отец Ма­ка­рий при­су­щую Ива­ну Ива­но­ви­чу про­сто­ту – очень важ­ное для мо­на­ха ка­че­ство. Ста­рец при­учал по­слуш­ни­ка к ино­че­ской жиз­ни. В свою оче­редь Иван Ива­но­вич всей ду­шой пре­дал­ся ру­ко­вод­ству стар­ца. Воз­рас­та­ние ино­ка про­ис­хо­дит непро­сто – борь­ба со стра­стя­ми со­про­вож­да­ет­ся скор­бя­ми «до кро­ва­во­го по­та». По­движ­ник рас­ска­зы­вал, что ис­кон­ный враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го силь­но воз­му­щал его ду­шу по­мыс­ла­ми оста­вить оби­тель: «Вол­ну­е­мый та­ки­ми мыс­ля­ми, шел я од­на­жды по до­рож­ке вдоль скит­ской огра­ды. "Ай мах­нуть чрез огра­ду", – мельк­нул по­мысл. Но, об­ра­зу­мив­шись, по­ду­мал: да уж ес­ли ухо­дить, так ведь и во­ро­ты не за­тво­ре­ны. Та­кое, хо­тя неча­ян­ное, про­ти­во­ре­чие по­мыс­лу, с при­зы­ва­ни­ем по­мо­щи Бо­жи­ей, осла­би­ло брань».

Ста­рец сми­рял сво­е­го уче­ни­ка, вос­пи­ты­вая в нем глав­ную мо­на­ше­скую доб­ро­де­тель – бес­пре­ко­слов­ное по­слу­ша­ние. Как-то его ду­хов­ный сын неосто­рож­но ото­звал­ся о по­ряд­ках ски­та, отец Ма­ка­рий несколь­ко дней не при­ни­мал его. Од­на­жды он ис­по­ве­дал­ся стар­цу в тще­слав­ных по­мыс­лах о сво­ем силь­ном, кра­си­вом го­ло­се, но отец Ма­ка­рий сми­рил его, при­ве­дя в при­мер бы­ка, ко­то­рый, об­ла­дая го­раз­до бо­лее гром­ким ба­сом, не гор­дит­ся им.

По вос­по­ми­на­ни­ям, ста­рец Ма­ка­рий неод­но­крат­но пред­ска­зы­вал близ­ким лю­дям, что по­слуш­ник Иван станет на­сто­я­те­лем, с осо­бым вни­ма­ни­ем от­но­сил­ся к нему, вос­пи­ты­вая бу­ду­ще­го на­став­ни­ка ино­ков.

Иван Ива­но­вич во всем про­яв­лял рев­ность – ис­прав­но по­се­щал бо­го­слу­же­ния, при­хо­дя в храм пер­вым и ухо­дя по­след­ним, не поз­во­ляя се­бе ни­ка­ких раз­го­во­ров во вре­мя служ­бы. Так же стро­го вы­пол­нял он и ке­лей­ное пра­ви­ло. Не имея да­же школь­но­го об­ра­зо­ва­ния, недо­ста­ток ко­то­ро­го воз­ме­щал­ся при­род­ным умом, бо­га­тым жиз­нен­ным опы­том, Иван Ива­но­вич в ски­ту мно­го за­ни­мал­ся чте­ни­ем свя­то­оте­че­ских тво­ре­ний, что поз­во­ли­ло ему глу­бо­ко по­стичь на­у­ку «внут­рен­не­го де­ла­ния». Но глав­ным ру­ко­вод­ством для него бы­ли со­ве­ты стар­ца.

Так, вос­хо­дя по­сте­пен­но по лест­ни­це ду­хов­ных доб­ро­де­те­лей, Иван Ива­но­вич про­хо­дил по­сле­до­ва­тель­но и сту­пе­ни ино­че­ской жиз­ни. В 1851 го­ду он был по­стри­жен в ря­со­фор, 5 ок­тяб­ря 1854 – в ман­тию с на­ре­че­ни­ем име­ни Иса­а­кия. Через год от­ца Иса­а­кия ру­ко­по­ло­жи­ли во иеро­ди­а­ко­на, а в 1858 го­ду он был воз­ве­ден в сан иеро­мо­на­ха.

Оста­вив мир­скую жизнь без ро­ди­тель­ско­го бла­го­сло­ве­ния, Иван Ива­но­вич тя­же­ло пе­ре­жи­вал свой раз­лад с от­цом. И по­то­му, про­жив в ски­ту око­ло го­да, вме­сте со стар­цем Ма­ка­ри­ем он от­пра­вил­ся в Курск, чтобы при­ми­рить­ся с от­цом. По мо­лит­вам стар­ца и при его со­дей­ствии мир­ные от­но­ше­ния бы­ли вос­ста­нов­ле­ны. Пе­ред сво­ей кон­чи­ной 85-лет­ний Иван Ва­си­лье­вич был по­стри­жен от­цом Иса­а­ки­ем ке­лей­но в ман­тию. На­пут­ство­ван­ный Та­ин­ства­ми Свя­той Церк­ви, он мир­но по­чил о Гос­по­де.

В 1860 го­ду скон­чал­ся ста­рец Ма­ка­рий, отец Иса­а­кий стал об­ра­щать­ся за со­ве­та­ми к от­цу Ам­вро­сию, под его ру­ко­вод­ством он про­жил до са­мой кон­чи­ны стар­ца. А в 1862 го­ду умер и на­сто­я­тель Оп­ти­ной пу­сты­ни, ар­хи­манд­рит Мо­и­сей. Из­вест­но, что еще в 1860 го­ду, пред­ви­дя близ­кий ко­нец и зная о бо­лез­нен­ном со­сто­я­нии ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея, ста­рец Ма­ка­рий пред­при­нял по­езд­ку к мит­ро­по­ли­ту Мос­ков­ско­му Фила­ре­ту, все­гда осо­бо бла­го­во­лив­ше­му к Оп­ти­ной пу­сты­ни. Ра­душ­но при­ня­тый мит­ро­по­ли­том, отец Ма­ка­рий вы­ра­зил ему свое же­ла­ние, чтобы ме­сто на­сто­я­те­ля в Оп­ти­ной пу­сты­ни по кон­чине ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея за­нял скит­ский иеро­мо­нах Иса­а­кий. Вла­ды­ка вполне одоб­рил мне­ние от­ца Ма­ка­рия, с тех пор из­бра­ние от­ца Иса­а­кия в на­сто­я­те­ли бы­ло уже де­лом ре­шен­ным. Как толь­ко слух об этом до­шел до сми­рен­но­го от­ца Иса­а­кия, он тот­час от­пра­вил­ся к стар­цу, про­ся в этом де­ле его со­ве­та и ста­ра­ясь от­кло­нить со­сто­яв­ше­е­ся на­зна­че­ние. Но отец Ма­ка­рий от­ве­тил ему: «Ну что ж, что ж? Ес­ли во­ля Бо­жия бу­дет на это и бу­дут те­бя из­би­рать, то не от­ка­зы­вай­ся. Толь­ко не гор­дись! Иди!»

Но ко­гда на­стал мо­мент из­бра­ния но­во­го на­сто­я­те­ля, боль­шая часть бра­тии про­го­ло­со­ва­ла за ски­то­на­чаль­ни­ка от­ца Па­ф­ну­тия. В мень­шин­стве, по­дав­шем го­ло­са за от­ца Иса­а­кия, ока­за­лась стар­шая и наи­бо­лее по­чи­та­е­мая часть бра­тии. Вла­ды­ка Ге­ра­сим, ви­ка­рий Ка­луж­ской епар­хии, при­сут­ство­вав­ший на вы­бо­рах, был оза­да­чен та­ким ре­зуль­та­том. Он об­ра­тил­ся к от­цу Ам­вро­сию и узнал, что по­кой­ный ста­рец Ма­ка­рий про­чил в на­сто­я­те­ли от­ца Иса­а­кия, та­ко­го же мне­ния был и сам отец Ам­вро­сий. Ста­рец не участ­во­вал в вы­бо­рах, по­сколь­ку он обе­щал это от­цу Иса­а­кию, ко­то­рый не хо­тел для се­бя на­сто­я­тель­ства. То­гда уже соб­ствен­ным ре­ше­ни­ем вла­ды­ка утвер­дил на­зна­че­ние на долж­ность на­сто­я­те­ля от­ца Иса­а­кия.

Во гла­ве мо­на­сты­ря

Отец Иса­а­кий при­нял оби­тель под свое управ­ле­ние в 1862 го­ду, в воз­расте 52 лет, про­жив в ней к то­му вре­ме­ни 16 лет. На­ча­ло де­я­тель­но­сти но­во­го на­сто­я­те­ля бы­ло ослож­не­но тем, что из­бра­ние его про­изо­шло про­тив во­ли боль­шин­ства бра­тии. Да и сам отец Иса­а­кий не стре­мил­ся к это­му на­зна­че­нию. Ока­зав­шись вско­ре по­сле вступ­ле­ния в долж­ность на­едине с вла­ды­кой Гри­го­ри­ем, Ка­луж­ским ар­хи­ере­ем, отец Иса­а­кий вы­ска­зал ему свою скорбь от­но­си­тель­но воз­ло­жен­но­го на него, про­тив его во­ли, на­сто­я­тель­ства: «Я луч­ше бы, Ва­ше прео­свя­щен­ство, со­гла­сил­ся пой­ти в хлеб­ню, чем быть на­сто­я­те­лем». – «Ну что ж, – от­ве­тил вла­ды­ка, – по­жа­луй, пе­ки хле­бы». – «А кто же на­сто­я­те­лем-то бу­дет?». – «Да ты же и на­сто­я­те­лем бу­дешь». На эти сло­ва прео­свя­щен­но­го о. Иса­а­кий уже не на­шел­ся что ска­зать.

Управ­ле­ние мо­на­сты­рем отец Иса­а­кий осу­ществ­лял в со­от­вет­ствии с оп­тин­ским ду­хом, ко­то­рым про­ник­ся за го­ды жиз­ни в оби­те­ли под ру­ко­вод­ством стар­цев. Он ни­че­го не де­лал без со­ве­та стар­ца Ам­вро­сия, это бы­ло его глав­ным прин­ци­пом. Глу­бо­кая ду­хов­ная лю­бовь, пол­ное до­ве­рие свя­зы­ва­ли стар­ца и по­движ­ни­ка-на­сто­я­те­ля. В на­ча­ле сво­ей де­я­тель­но­сти, взяв­шись с рве­ни­ем за де­ло, отец Иса­а­кий хо­тел бы­ло уси­лить стро­гость жиз­ни бра­тии, но его оста­но­вил отец Ам­вро­сий, по­ни­мая, что стрем­ле­ние к ду­хов­ным по­дви­гам не долж­но пре­вос­хо­дить си­лы ино­ков, осо­бен­но но­во­на­чаль­ных. Отец Иса­а­кий бес­пре­ко­слов­но по­ви­но­вал­ся и не стал вно­сить из­ме­не­ния в устав.

Вся­че­ски за­бо­тил­ся отец Иса­а­кий о со­хра­не­нии меж­ду бра­ти­я­ми ми­ра, вра­зум­лял враж­ду­ю­щих­ся, скло­няя к при­ми­ре­нию. «Ах, брат­цы! По­жа­луй­ста, кон­чи­те ми­ром», – об­ра­щал­ся он к упор­ству­ю­щим, и эти про­стые сло­ва име­ли воз­дей­ствие. Во всех труд­ных слу­ча­ях он по­сы­лал ино­ков к стар­цу Ам­вро­сию, ко­то­рый под­дер­жи­вал ду­хов­ную жизнь ино­ков на той же вы­со­те, как это бы­ло при его пред­ше­ствен­ни­ках. Бла­го­дат­ная си­ла, ис­хо­див­шая от стар­ца, ча­сто за­став­ля­ла че­ло­ве­ка под­чи­нить­ся его ука­за­нию да­же про­тив соб­ствен­ной во­ли.

Воз­ла­гая на стар­ца ду­хов­ное окорм­ле­ние бра­тии, о. Иса­а­кий и сам не остав­лял за­бо­ты о воз­рас­та­нии ино­ков в хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лях. Его на­став­ле­ния бы­ли про­сты, но на­зи­да­тель­ны и дей­ствен­ны, по­то­му что бы­ли след­стви­ем жиз­нен­но­го опы­та и про­ис­хо­ди­ли от лю­бя­ще­го серд­ца и ис­крен­не­го же­ла­ния добра ду­хов­ным ча­дам. «Ну вот, брат, я те­бя пре­ду­пре­ждаю, а там смот­ри сам, чтобы мне за те­бя не от­ве­чать пред Бо­гом», – неред­ко го­во­рил он, глу­бо­ко со­зна­вая от­вет­ствен­ность на­сто­я­те­ля пред су­дом Бо­жи­им за каж­до­го бра­та. По­стри­ги и ру­ко­по­ло­же­ния со­вер­ша­лись по­сле долж­но­го ис­пы­та­ния, на­сто­я­тель обя­за­тель­но сам вни­ма­тель­но при­гля­ды­вал­ся к каж­до­му ино­ку, знал о его ду­хов­ном со­сто­я­нии. Он разъ­яс­нял бра­тии, что по­стриг в ря­со­фор или ман­тию – это не про­из­вод­ство в чин, на­по­до­бие свет­ских чи­нов, но об­раз сми­ре­ния.

Осо­бен­ное вни­ма­ние об­ра­щал о. игу­мен Иса­а­кий на по­се­ще­ние бра­ти­ей бо­го­слу­же­ний. Ес­ли за­ме­чал, что кто-то ред­ко хо­дит на служ­бу, то в тра­пе­зе об­ра­щал­ся с уве­ща­ни­ем ко всей бра­тии: «От­цы свя­тые! За­бы­ва­е­те цер­ковь. На­до знать, для че­го мы при­шли в оби­тель. Ведь мы долж­ны за это пред Бо­гом от­ве­чать. Про­шу всех вас не за­бы­вать хра­ма Бо­жия».

Од­ним из на­ка­за­ний бы­ло ли­ше­ние ме­сяч­ной пор­ции чая. Отец Иса­а­кий по­чти до са­мой сво­ей кон­чи­ны сам раз­да­вал в на­ча­ле каж­до­го ме­ся­ца чай и са­хар бра­тии, имея воз­мож­ность та­ким об­ра­зом по­го­во­рить с каж­дым, ко­го-то по­ощ­рить, а ко­го-то и по­ру­гать. Ес­ли кто-ли­бо изъ­яв­лял неудо­воль­ствие и роп­тал на мо­на­стыр­ские по­ряд­ки, отец Иса­а­кий обык­но­вен­но от­ве­чал: «Брат! Возь­ми мои клю­чи и на­чаль­ствуй, а я пой­ду ис­пол­нять твое по­слу­ша­ние». Од­на­жды ино­ку, ко­то­рый ста­рал­ся укло­нить­ся от по­ру­чен­но­го по­слу­ша­ния, он ска­зал: «Ну, смот­ри! Ес­ли не хо­чешь, то уже как сам зна­ешь». Эти­ми про­сты­ми сло­ва­ми на­сто­я­тель так тро­нул его, что тот, ки­нув­шись в но­ги, про­сил про­ще­ния и тот­час на все со­гла­сил­ся. То­гда отец Иса­а­кий с ра­до­стью бла­го­сло­вил его и ска­зал: «Вот так-то бу­дет луч­ше – по­ви­но­вать­ся и от­вер­гать свою во­лю. Бу­дешь так по­сту­пать, и впредь во всем те­бе бу­дет хо­ро­шо и ра­дост­но».

За лич­ные оскорб­ле­ния он ни­ко­гда не на­ка­зы­вал, ста­ра­ясь по воз­мож­но­сти вра­зу­мить обид­чи­ка. Один мо­нах, от­ли­чав­ший­ся тя­же­лым ха­рак­те­ром, явив­шись как-то к на­сто­я­те­лю, на­го­во­рил ему дер­зо­стей и хо­тел да­же уда­рить его по ли­цу. Но отец игу­мен спо­кой­но ска­зал раз­дра­жен­но­му мо­на­ху: «На­чи­най». По­ра­жен­ный та­ким сми­ре­ни­ем, мо­нах по­вер­нул­ся и быст­ро вы­шел. Со­хра­нил­ся и та­кой эпи­зод: по­слуш­ник из уче­ных, уй­дя из Оп­ти­ной пу­сты­ни, дол­го ски­тал­ся по раз­ным ме­стам и через неко­то­рое вре­мя опять явил­ся к игу­ме­ну Иса­а­кию, на­го­во­рил ему дер­зо­стей и за­кон­чил сло­ва­ми: «Вот ты игу­мен, а не умен». Спо­кой­но вы­слу­шав эти ре­чи, отец Иса­а­кий, усмех­нув­шись, от­ве­тил: «А ты вот и умен, да не игу­мен».

Бла­го­устро­е­ние мо­на­сты­ря

Игу­мен Иса­а­кий не раз го­ва­ри­вал: «Я при­нял оби­тель с од­ним гри­вен­ни­ком». Это бы­ло ска­за­но со­всем не «фигу­раль­но». Дей­стви­тель­но, по кон­чине ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея в де­неж­ном ящи­ке об­на­ру­жил­ся толь­ко один гри­вен­ник, да и то по­то­му толь­ко, что он за­ва­лил­ся где-то в тре­щине. Кро­ме то­го, за оби­те­лью чис­лил­ся боль­шой долг. Отец Иса­а­кий очень со­кру­шал­ся о том, как же ему управ­лять мо­на­сты­рем при та­ком дол­ге и от­сут­ствии средств. Но в са­мом на­ча­ле его на­сто­я­тель­ства по­сле­до­ва­ла яв­ная по­мощь Бо­жия, ко­то­рую отец Иса­а­кий вос­при­нял как вра­зум­ле­ние и бла­го­сло­ве­ние на даль­ней­шую де­я­тель­ность. Дав­ний бла­го­тво­ри­тель оби­те­ли опла­тил долг, а дру­гой жерт­во­ва­тель внес круп­ную сум­му на со­дер­жа­ние мо­на­сты­ря. Отец Иса­а­кий в даль­ней­шем не пе­ре­ста­вал упо­вать на Про­мысл Бо­жий, рас­ка­яв­шись в сво­ем ма­ло­ду­шии. Ко­гда ма­те­ри­аль­ные нуж­ды оби­те­ли так быст­ро раз­ре­ши­лись, он вос­клик­нул: «Гос­по­ди! Я, небла­го­дар­ный, не имея на Те­бя на­деж­ды, стал бы­ло се­то­вать, а вот уже и по­мощь То­бою по­сла­на». Хо­зяй­ствен­ная жизнь оби­те­ли при нем шла все­гда бла­го­по­луч­но. Здесь в пол­ной ме­ре при­го­дил­ся его бо­га­тый опыт ве­де­ния хо­зяй­ствен­ных дел, при­об­ре­тен­ный в ми­ру.

Игу­мен Иса­а­кий за­вер­шил по­строй­ку хра­ма во имя Всех Свя­тых на но­вом клад­би­ще. Во Вве­ден­ском со­бо­ре бы­ли об­нов­ле­ны ико­но­ста­сы, от­ре­ста­ври­ро­ва­на на­стен­ная жи­во­пись, ка­мен­ные по­лы за­ме­не­ны де­ре­вян­ны­ми. Поз­же бы­ли про­ве­де­ны ра­бо­ты по рас­ши­ре­нию Ка­зан­ско­го хра­ма.

С рас­ши­ре­ни­ем оби­те­ли тре­бо­ва­ла пе­ре­устрой­ства и мо­на­стыр­ская рух­ляд­ная. Ста­рец Ам­вро­сий дав­но хо­тел устро­ить цер­ковь во имя сво­их свя­тых – свя­ти­те­ля Ам­вро­сия Ме­дио­лан­ско­го, в честь ко­то­ро­го его на­рек­ли в мо­на­ше­стве, и бла­го­вер­но­го кня­зя Алек­сандра Нев­ско­го – небес­но­го по­кро­ви­те­ля стар­ца во Свя­том Кре­ще­нии. На сред­ства по­чи­та­те­лей от­ца Ам­вро­сия ста­рое зда­ние рух­ляд­ной в 1885 го­ду бы­ло пе­ре­стро­е­но для хра­ма с дву­мя при­де­ла­ми в честь свя­тых по­кро­ви­те­лей стар­ца, а для рух­ляд­ной вы­стро­и­ли но­вое двух­этаж­ное зда­ние.

В 1874 го­ду бы­ла по­стро­е­на и но­вая боль­ни­ца в два эта­жа, с цер­ко­вью во имя св. Ила­ри­о­на Ве­ли­ко­го – ини­ци­а­то­ром в этом де­ле был ски­то­на­чаль­ник отец Ила­ри­он, в ста­ро­сти стра­дав­ший тя­же­лой про­дол­жи­тель­ной бо­лез­нью. Игу­ме­ном Иса­а­ки­ем бы­ла так­же устро­е­на книж­ная лав­ка – из неудоб­но­го по­ме­ще­ния в свя­тых вра­тах ее пе­ре­ве­ли в бо­лее под­хо­дя­щее ме­сто и рас­ши­ри­ли.

На­сто­я­тель не уста­вал за­бо­тить­ся обо всех нуж­дах оби­те­ли. Им бы­ли при­об­ре­те­ны лес­ные уго­дья и тем са­мым ре­ше­на про­бле­ма с дро­ва­ми для отоп­ле­ния и де­ре­вом для стро­и­тель­ства, за­кон­че­на по­строй­ка во­до­про­во­да, куп­ле­на бо­ло­ти­стая мест­ность и по­сред­ством осу­ши­тель­ных ра­бот пре­вра­ще­на в за­лив­ные лу­га, по­стро­ен свеч­ной за­вод. Хо­ро­ший воск для из­го­тов­ле­ния све­чей – по низ­ким це­нам, а ино­гда и в ви­де по­жерт­во­ва­ния – по­став­лял мо­на­сты­рю пле­мян­ник на­сто­я­те­ля, с бла­го­го­вей­ным по­чи­та­ни­ем от­но­сив­ший­ся к оби­те­ли.

Глав­ны­ми по­мощ­ни­ка­ми на­сто­я­те­ля бы­ли каз­на­чей отец Фла­виан и пись­мо­во­ди­тель иеро­мо­нах Ма­ка­рий (Стру­ков), не жалев­шие сил в тру­дах на бла­го мо­на­сты­ря. Игу­мен Иса­а­кий по­ощ­рял стрем­ле­ние от­ца Фла­ви­а­на раз­во­дить в оби­те­ли са­ды и ого­ро­ды. Ме­ста, за­ва­лен­ные преж­де му­со­ром, бы­ли тща­тель­но рас­чи­ще­ны, удоб­ре­ны и на них по­са­же­ны фрук­то­вые де­ре­вья, устро­е­ны гряд­ки.

Но де­я­тель­ность игу­ме­на ка­са­лась не толь­ко нужд мо­на­сты­ря и бра­тии, при нем па­лом­ни­ки в оби­те­ли встре­ча­ли по­ис­ти­не оте­че­скую за­бо­ту. По рас­по­ря­же­нию от­ца Иса­а­кия бы­ло по­стро­е­но но­вое зда­ние го­сти­ни­цы и бла­го­устро­е­ны ста­рые го­сти­ни­цы у свя­тых врат. Для мо­на­хинь, во мно­же­стве при­ез­жав­ших к стар­цу Ам­вро­сию за со­ве­том, бы­ло по­стро­е­но от­дель­ное зда­ние, где они мог­ли оста­нав­ли­вать­ся бес­плат­но. Всем по­се­ти­те­лям в книж­ной лав­ке бес­плат­но раз­да­ва­лись ико­ноч­ки и недо­ро­гая ду­ше­по­лез­ная ли­те­ра­ту­ра на па­мять о по­се­ще­нии мо­на­сты­ря.

Мо­на­стырь под­дер­жи­вал нуж­да­ю­щих­ся – и ми­ло­сты­ней, и раз­но­об­раз­ной по­мо­щью. Для стран­ни­ков, убо­гих и неиму­щих о. Иса­а­кий по­стро­ил осо­бое зда­ние стран­но­при­им­ной, где по его рас­по­ря­же­нию кор­ми­ли каж­дую суб­бо­ту око­ло 300 че­ло­век, раз­да­вая при этом ми­ло­сты­ню от 10 до 15 руб­лей каж­до­му нуж­да­ю­ще­му­ся. Кро­ме то­го, каж­дый день по­сле брат­ской тра­пезы пред­ла­га­лась без­воз­мезд­но тра­пе­за по­се­ти­те­лям. Стро­е­вой лес, ко­то­рый по­сле при­об­ре­те­ния но­вых уго­дий у оби­те­ли был в до­стат­ке, игу­мен бес­плат­но да­вал бед­ным кре­стьян­ским се­мьям на по­строй­ку до­мов.

Ко­гда отец Ам­вро­сий за­нял­ся устро­е­ни­ем Ша­мор­дин­ской оби­те­ли, он стал ча­сто от­лу­чать­ся из мо­на­сты­ря, а по­том и со­всем пе­ре­се­лил­ся в Ша­мор­ди­но. От­цу Иса­а­кию, при­вык­ше­му, что лю­би­мый ста­рец все­гда ря­дом и к нему неза­мед­ли­тель­но мож­но об­ра­тить­ся по лю­бо­му во­про­су, тя­же­ло бы­ло в раз­лу­ке со сво­им ду­хов­ным от­цом. Но вслед за от­цом Ам­вро­си­ем он стал от­но­сить­ся к Ша­мор­ди­но как к сво­е­му де­ти­щу, по­сле кон­чи­ны стар­ца за­щи­щал се­стер, во всем ока­зы­вал им под­держ­ку. Да­же ко­гда вла­ды­ка Ви­та­лий, не бла­го­во­лив­ший к Ша­мор­дин­ской оби­те­ли, пы­тал­ся пре­пят­ство­вать той по­мо­щи, ко­то­рую Оп­ти­на ока­зы­ва­ла под­опеч­но­му мо­ло­до­му мо­на­сты­рю, игу­мен Иса­а­кий, не бо­ясь недо­воль­ства вла­ды­ки, про­дол­жал ока­зы­вать со­дей­ствие сест­рам оби­те­ли – на­прав­лял ту­да ду­хов­ни­ков для окорм­ле­ния се­стер, вхо­дил во все их нуж­ды.

Мно­го­лет­няя де­я­тель­ность игу­ме­на Иса­а­кия на бла­го оби­те­ли не оста­лась неза­ме­чен­ной. Неод­но­крат­но он был по­ощ­рен раз­лич­ны­ми цер­ков­ны­ми на­гра­да­ми. Но нели­це­мер­ное сми­ре­ние и скром­ность ни­ко­гда не поз­во­ля­ли ему пре­воз­но­сить­ся ка­ки­ми-то от­ли­чи­я­ми. Ко­гда в 1872 го­ду его хо­те­ли воз­ве­сти в сан ар­хи­манд­ри­та, он укло­нил­ся от это­го «по­вы­ше­ния», и лишь в 1885 го­ду, уже не спра­ши­вая его со­гла­сия, от­ца Иса­а­кия про­из­ве­ли в ар­хи­манд­ри­ты.

В кон­це жиз­ни при­шлось пе­ре­не­сти ему и по­но­ше­ние. Прео­свя­щен­но­му Ви­та­лию ста­ли по­сту­пать до­но­сы, буд­то оп­тин­ский на­сто­я­тель отец Иса­а­кий за ста­ро­стью неспо­со­бен к управ­ле­нию мо­на­сты­рем. По­сле до­зна­ния и еди­но­глас­но­го под­твер­жде­ния всей бра­тии, что «на­сто­я­тель их при­мер­ный и они же­ла­ют пре­бы­вать под его ру­ко­вод­ством до са­мой его смер­ти», Прео­свя­щен­ный Ви­та­лий вы­дал о. Иса­а­кию пись­мен­ные на него до­но­сы, обе­щая стро­го на­ка­зать ви­нов­ных. Но тот со сле­за­ми про­сил вла­ды­ку ни­ко­го не на­ка­зы­вать.

Ду­хов­ный об­лик ар­хи­манд­ри­та Иса­а­кия

Игу­мен Иса­а­кий, по вос­по­ми­на­ни­ям, про­из­во­дил впе­чат­ле­ние су­ро­во­го мо­на­ха. Он был мол­ча­лив, на лю­дях взор его обыч­но был опу­щен, впер­вые ви­дев­шие на­сто­я­те­ля да­же по­на­ча­лу по­ба­и­ва­лись его стро­го­го ви­да. Но глав­ным его свой­ством бы­ла уди­ви­тель­ная про­сто­та во всем. В сво­ей по­все­днев­ной жиз­ни он ни­чем не вы­де­лял­ся сре­ди бра­тии. Оде­вал­ся, как и все, – но­сил ста­рый по­но­шен­ный под­ряс­ник. На тра­пе­зу хо­дил вме­сте с бра­ти­ей, ни­ко­гда ему не го­то­ви­ли пи­щу от­дель­но. Об­ста­нов­ка его жиз­ни бы­ла ас­ке­тич­ная. Отец Иса­а­кий за­ни­мал две ком­на­ты в на­сто­я­тель­ских по­ко­ях – од­на слу­жи­ла спаль­ней, дру­гая – мо­лель­ной. В спальне сто­я­ли про­стая кро­вать с жест­кою по­сте­лью и кон­тор­ка, за ко­то­рой он за­ни­мал­ся де­ла­ми. На ней сто­я­ли ча­сы, до­став­ши­е­ся ему от ар­хи­манд­ри­та Мо­и­сея, с над­пи­сью: «Не те­ряй вре­ме­ни».

Отец Иса­а­кий из­брал луч­ший спо­соб вос­пи­та­ния и на­зи­да­ния ино­ков – соб­ствен­ным при­ме­ром. Его стро­гость к се­бе по­ра­жа­ла всех. Отец Иса­а­кий вста­вал в пол­ночь, ис­пол­нял по­ло­жен­ное в ски­ту ке­лей­ное пра­ви­ло и за­тем уже шел к утрене. Бу­диль­щик ни­ко­гда не за­ста­вал его спя­щим. К ран­ней обедне он хо­дил по­сто­ян­но, по­ми­нал во вре­мя про­ско­ми­дии всех сво­их род­ствен­ни­ков и бла­го­де­те­лей оби­те­ли. Во вре­мя позд­ней обед­ни и по­сле по­лу­ден­но­го крат­ко­го от­ды­ха при­ни­мал по­се­ти­те­лей, за­ни­мал­ся де­ла­ми оби­те­ли, а при пер­вом уда­ре ко­ло­ко­ла к ве­черне спе­шил опять в храм. По­сты он со­блю­дал со всей стро­го­стью. На пер­вой сед­ми­це Ве­ли­ко­го по­ста, да­же в ста­ро­сти, все­гда сам чи­тал ка­нонАн­дрея Крит­ско­го. По­сто­вое бо­го­слу­же­ние он осо­бен­но лю­бил. До по­след­них дней со­хра­нил кра­си­вый гу­стой низ­кий го­лос, его чте­ние в хра­ме все­гда бы­ло от­чет­ли­вым, вну­ша­ло бла­го­го­ве­ние к служ­бе.

Пе­ре­се­лив­шись по­не­во­ле в мо­на­стырь из ски­та, отец Иса­а­кий с гру­стью вспо­ми­нал об уеди­нен­ной жиз­ни. Как-то к нему при­шел один из но­во­на­чаль­ных, про­ся опре­де­лить его в скит. На­сто­я­тель, по­хва­лив его на­ме­ре­ние, ска­зал: «Это хо­ро­шо. По­мо­ги те­бе Гос­по­ди! Скит – ти­хое при­ста­ни­ще. Я сам про­жил в нем 16 лет и опять по­шел бы ту­да, и оста­вил бы свое на­чаль­ство; бла­жен­ны дни, ко­то­рые я про­вел в ски­ту».

За­ни­мая выс­шую долж­ность в мо­на­сты­ре, отец Иса­а­кий ни­ко­гда не мог поз­во­лить се­бе и мыс­ли при­нять ка­кое-ли­бо ре­ше­ние без бла­го­сло­ве­ния стар­ца. Имен­но на этом и со­зи­дал­ся тот осо­бый оп­тин­ский дух, про­из­во­див­ший неиз­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние на всех по­се­ти­те­лей мо­на­сты­ря. Под­чи­не­ние всей бра­тии – от на­сто­я­те­ля до по­след­не­го по­слуш­ни­ка – стар­цу, это под­чи­не­ние Бо­жи­ей во­ле, от­кры­ва­е­мой через стар­ца. Че­ло­ве­че­ские рас­суж­де­ния, по­мыс­лы, со­об­ра­же­ния в раз­ре­ше­нии во­про­сов мо­на­ше­ской жиз­ни, та­ким об­ра­зом, ис­клю­ча­ют­ся.

Ка­ким пу­тем о. Иса­а­кий до­стиг бла­го­дат­но­го сми­ре­ния, вид­но из его слов ино­ку, спро­сив­ше­му, как по­бе­дить гор­дость: «Как по­бе­дить? Для это­го необ­хо­ди­мы борь­ба и са­мо­по­нуж­де­ние к сми­ре­нию. Это не вдруг при­хо­дит, а со вре­ме­нем. Это то же, что про­лить кровь. Про­си Бо­га. По­сте­пен­но бу­дешь осва­и­вать­ся со сми­ре­ни­ем, а по­сле оно и в на­вык об­ра­тит­ся». Со­хра­ни­лись яр­кие эпи­зо­ды, из ко­то­рых оче­вид­но бы­ло, что сми­ре­ние в ду­ше от­ца Иса­а­кия дей­стви­тель­но уже об­ра­ти­лось в «на­вык». Од­на­жды со­вер­ша­лись в оби­те­ли по­хо­ро­ны. Отец Иса­а­кий не по­спел во­вре­мя прий­ти к мо­ги­ле и про­би­рал­ся сквозь гу­стую тол­пу бра­тии, чтобы про­стить­ся с усоп­шим. Взяв од­но­го из них за ру­кав, отец Иса­а­кий хо­тел с его по­мо­щью под­нять­ся на на­сы­пан­ную при мо­ги­ле зем­лю, но тот, не за­ме­тив на­сто­я­те­ля, силь­но от­толк­нул его, так что отец Иса­а­кий чуть не упал, но при этом ни­сколь­ко не сму­тил­ся, ото­шел в сто­ро­ну и стал сми­рен­но ждать сво­ей оче­ре­ди. Ко­гда на­блю­дав­шие это по­се­ти­те­ли вы­ра­зи­ли свое удив­ле­ние, неко­то­рые из бра­тии за­ме­ти­ли: «Да мы ни­ко­гда не ви­да­ли, чтобы он за по­доб­ные по­ступ­ки ко­гда-ли­бо с ко­го взыс­ки­вал; по де­лам он наш на­чаль­ник, а так дер­жит се­бя как брат». Отец Иса­а­кий ни­ко­гда не вы­де­лял ни­ко­го из бра­тии, чтобы не сму­тить осталь­ных, но умел неза­мет­но для осталь­ных про­явить вни­ма­ние к немощ­ным, бо­ля­щим, по­жи­лым мо­на­хам, ока­зы­вая им по­мощь и снис­хож­де­ние.

Игу­ме­ну Иса­а­кию до­ве­лось управ­лять мо­на­сты­рем, ко­гда в об­ще­стве ста­ли рас­про­стра­нять­ся воль­но­ду­мие, непо­ви­но­ве­ние на­чаль­ству. По­сту­пав­шие в оби­тель неред­ко бы­ли уже за­ра­же­ны этой ду­хов­ной бо­лез­нью сво­е­го вре­ме­ни. Отец Иса­а­кий вну­шал но­во­на­чаль­ным необ­хо­ди­мость сми­ре­ния и по­слу­ша­ния для хри­сти­а­ни­на. Ес­ли про­ви­нив­ший­ся брат ис­крен­но рас­ка­и­вал­ся, на­сто­я­тель ни­ко­гда не при­по­ми­нал ему ви­ны. Но ес­ли по­слуш­ник про­яв­лял упор­ство, дер­зость, непо­ви­но­ве­ние, игу­мен, не сму­ща­ясь, ис­клю­чал его из бра­тии, чтобы не на­ру­шать уста­но­вив­ший­ся по­ря­док и не сму­щать но­во­на­чаль­ных.

Бра­тия очень лю­би­ла сво­е­го игу­ме­на, это про­яви­лось и в том, что меж­ду со­бой на­сель­ни­ки на­зы­ва­ли от­ца Иса­а­кия «де­душ­кой». Со­хра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные сви­де­тель­ства мо­лит­вен­ной по­мо­щи на­сто­я­те­ля сво­им под­опеч­ным. Мно­гие при­зна­ва­ли си­лу и дей­ствен­ность его сло­ва, ча­сто ино­ки, вхо­дя к нему рас­стро­ен­ны­ми, вы­хо­ди­ли от «де­душ­ки», за­быв все свои скор­би. «Ка­кие у нас скор­би? – го­во­рил отец Иса­а­кий, – у нас не скор­би, а скор­биш­ки. Вот в ми­ру так скор­би: же­на, де­ти, обо всем за­бо­та; а у нас что? Пол­но Бо­га гне­вить, на­до толь­ко бла­го­да­рить Его; жи­вем на всем го­то­вом». Ес­ли он об­ра­щал­ся к че­ло­ве­ку с на­став­ле­ни­ем, оно все­гда бы­ло глу­бо­ким, муд­рым, по­лез­ным для ду­ши. Од­на из об­ра­зо­ван­ных по­се­ти­тель­ниц по­сле бе­се­ды с от­цом Иса­а­ки­ем спро­си­ла: «Ба­тюш­ка, а в ка­ком уни­вер­си­те­те вы вос­пи­ты­ва­лись?». Удив­лен­ный та­ким неожи­дан­ным во­про­сом, отец Иса­а­кий со­об­щил ей, что не за­кан­чи­вал ни­ка­ких учеб­ных за­ве­де­ний. Ко­гда он рас­ска­зал об этом стар­цу, оба они от ду­ши по­сме­я­лись над этой сце­ной.

По­след­ние дни и кон­чи­на ар­хи­манд­ри­та Иса­а­кия

На со­сто­я­нии от­ца Иса­а­кия, да­же в пре­клон­ные го­ды от­ли­чав­ше­го­ся хо­ро­шим здо­ро­вьем и бод­ро­стью ду­ха, тя­же­ло ска­за­лись сна­ча­ла отъ­езд стар­ца Ам­вро­сия в Ша­мор­ди­но, а за­тем и его кон­чи­на. Все го­ды на­сто­я­тель­ства он был «при стар­це», ру­ко­вод­ству­ясь его по­мо­щью, со­ве­та­ми. Эти со­бы­тия по­вли­я­ли и на де­ла оби­те­ли – по­сле смер­ти стар­ца Ам­вро­сия па­лом­ни­ков ста­ло мень­ше, со­кра­ти­лись и по­жерт­во­ва­ния. Под­дер­жи­вать хо­зяй­ство боль­шо­го мо­на­сты­ря бы­ло уже непро­сто.

Вслед­ствие этих об­сто­я­тельств с ар­хи­манд­ри­том Иса­а­ки­ем слу­чил­ся пер­вый удар, прав­да, лег­кий, боль­ной вско­ре опра­вил­ся. Но здо­ро­вье его по­шат­ну­лось. Он по­же­лал ке­лей­но при­нять по­стри­же­ние в схи­му, ко­то­рое со­вер­шил брат­ский ду­хов­ник, ски­то­на­чаль­ник отец Ана­то­лий. В июне 1895 го­да у него на­ча­лась пред­смерт­ная бо­лезнь – ди­зен­те­рия, на­сто­я­тель-по­движ­ник на­чал за­мет­но сла­беть и го­то­вить­ся к ис­хо­ду. Бра­тия, ви­дя со­сто­я­ние игу­ме­на, тя­же­ло пе­ре­жи­ва­ла его бо­лезнь, на­сель­ни­ки ста­ли при­хо­дить, чтобы по­лу­чить по­след­ние на­став­ле­ния и на­пут­ствия. Ста­рец каж­до­го бла­го­слов­лял ико­ной, го­во­рил сло­во на поль­зу. На прось­бу ука­зать сво­е­го пре­ем­ни­ка от­ве­чал: «Ма­терь Бо­жия Са­ма ука­жет вам игу­ме­на». Во все вре­мя бо­лез­ни он вы­слу­ши­вал ке­лей­ное пра­ви­ло, а за две неде­ли до кон­чи­ны еже­днев­но при­ча­щал­ся Свя­тых Хри­сто­вых Тайн. К ме­ди­цин­ским сред­ствам он не при­бе­гал, хо­тя в на­ча­ле бо­лез­ни по на­сто­я­нию бра­тии и при­гла­сил од­на­жды вра­ча из Ко­зель­ска.

Сто­я­ло жар­кое ле­то, боль­но­му бы­ло душ­но ле­жать в кел­лии, он по­же­лал быть на воз­ду­хе. Его по­стель по­ме­сти­ли во дво­ре на­сто­я­тель­ско­го кор­пу­са, под те­нью боль­шо­го де­ре­ва. Сю­да сте­ка­лись для про­ща­ния с ним как бра­тия, так и по­се­ти­те­ли. Тро­га­тель­но бы­ло ви­деть по­движ­ни­ка, окру­жен­но­го тол­пой на­ро­да, с за­ми­ра­ни­ем серд­ца ожи­дав­ше­го, ко­гда мож­но бу­дет по­дой­ти к нему под бла­го­сло­ве­ние и по­лу­чить ду­хов­ное на­зи­да­ние. По­след­нее его на­став­ле­ние ко всем бы­ло сле­ду­ю­щее: «Жи­ви­те по со­ве­сти и про­си­те по­мо­щи у Ца­ри­цы Небес­ной, и все бу­дет хо­ро­шо». Мно­гие из про­щав­ших­ся с ним пла­ка­ли.

20 ав­гу­ста по­сле­до­вал еще один удар, по­сле это­го отец Иса­а­кий уже не мог го­во­рить. Его пе­ре­нес­ли в на­сто­я­тель­ские по­кои, зна­ка­ми уми­ра­ю­щий вы­ра­зил же­ла­ние при­ча­стить­ся Свя­тых Хри­сто­вых Тайн, что и бы­ло ис­пол­не­но. В та­ком по­ло­же­нии отец Иса­а­кий про­вел еще два дня, не те­ряя со­зна­ния и по­сто­ян­но пе­ре­би­рая чет­ки с мо­лит­вою. 22 ав­гу­ста в 8 ча­сов ве­че­ра он мир­но по­чил о Гос­по­де в воз­расте 85 лет.

На сле­ду­ю­щий день те­ло по­чив­ше­го на­сто­я­те­ля тор­же­ствен­но пе­ре­нес­ли в цер­ковь. 24 ав­гу­ста, по со­вер­ше­нии Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии, был со­вер­шен чин по­гре­бе­ния. Те­ло но­во­пре­став­лен­но­го ар­хи­манд­ри­та Иса­а­кия бы­ло пре­да­но зем­ле в Ка­зан­ском со­бо­ре, у пра­вой сте­ны за кли­ро­сом.

За­вер­шим жиз­не­опи­са­ние стар­ца Иса­а­кия сло­ва­ми иеро­мо­на­ха Три­фо­на, про­из­не­сен­ны­ми во Вве­ден­ском со­бо­ре Оп­ти­ной пу­сты­ни на за­упо­кой­ной служ­бе в де­вя­тый день по кон­чине ар­хи­манд­ри­та Иса­а­кия: «Но вот жиз­нен­ный по­двиг его окон­чен, окон­че­на тя­же­лая борь­ба со стра­стя­ми и по­хотьми, очи­ще­но серд­це, по­ра ис­пы­та­ний про­шла... И те­перь, упо­ва­ем, воз­ле­тел он в свет­лые небес­ные оби­те­ли, оста­вив нам в на­сле­дие те на­ча­ла, ка­ки­ми до­сти­га­ет­ся чи­сто­та серд­ца и зре­ние Бо­га – от­се­че­ние сво­ей во­ли и умерщ­вле­ние стра­стей по­дви­га­ми. И по­ка они бу­дут твер­ды сре­ди ино­ков, бу­дет твер­да и Оп­ти­на пу­стынь. И в па­мя­ти их да утвер­дят­ся и укре­пят­ся они в ней на­ве­ки. И это бу­дет луч­шей ему на­гра­дой, ибо ве­рим и на­де­ем­ся, что и с вы­со­ты небес­ной он бу­дет взи­рать на чад сво­ей оби­те­ли и ра­до­вать­ся и ве­се­лить­ся их ду­хов­но­му пре­успе­я­нию и ис­ка­нию се­бе спа­се­ния».

 

Дополнительная информация

Прочитано 1729 раз

Главное

Календарь


« Март 2024 »
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
        1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

За рубежом

Политика